Читать книгу - "Лондонские убийства - Василий Гавриленко"

Лестрейд крякнул.

– Это чрезвычайно интересная и важная для нас информация, миссис Банкрофт, – сказал я. – Теперь я хотел бы поговорить с вами об одной из ваших учениц, Розамунд Нэш-Мерфи.

– Что вас интересует, сэр?

– Сегодня утром мать Розамунд сообщила о ее пропаже.

Шея директрисы стала красной, как у индейки.

– Это весьма прискорбно, детектив, но школа не обязана следить за детьми во внеурочное время. Эта обязанность целиком вменяется родителям, насколько я знаю.

Оспаривать эти утверждения у меня не было ни сил, ни времени. Тем не менее, директриса разрешила нам побеседовать с классным руководителем Розамунд – симпатичной женщиной лет сорока пяти. По словам учительницы, Розамунд – прилежная девушка, неконфликтная. Крайне маловероятно, что у нее были враги.

– А друзья? – спросил я.

– Я бы не сказала, что у нее были друзья, она держалась особняком. Хотя… Пару раз в коридоре я видела, как она довольно оживленно беседовала с нашим новым учителем…

Взяв у директрисы адрес мистера Тернера, мы бросились к машине.

Учитель Школы Святого Павла для девочек Джоуи Тернер снимал квартиру в Путни. Хозяйка небольшого таунхауса, отдаленно похожая на незабвенную миссис Хадсон, была весьма встревожена визитом полиции к одному из ее жильцов.

По выражению лица этой женщины я понял, что учителю, скорее всего, придется искать новое жилье. Квартира мистера Тернера располагалась на втором этаже.

На наш стук никто не ответил.

– Он там, – шепнула хозяйка.

– Мистер Тернер! – повторно постучал я.

Из квартиры донесся звук упавшего стула. Дверь открылась. Учитель выглядел скверно. Бледное лицо осунулось, под глазами – темные круги. На нем был пестрый домашний халат: таковой можно приобрести у индуса или араба практически на любом лондонском рынке.

– Доктор Ватсон! – проговорил он. Взглянув на стоящего рядом со мной Лестрейда, учитель побледнел и слегка покачнулся, вцепившись в ручку двери.

– Мы по делу Розамунд Нэш-Мерфи.

Мне показалось странным, но лицо мистера Тернера как будто слегка просветлело, а в голосе его было нечто похожее на вполне искреннее удивление.

– По делу Розамунд? Что ж, входите.

Мы с Лестрейдом вошли, хозяйка осталась снаружи. Квартира Тернера ничем не отличалась от миллионов аналогичных лондонских «апартаментов», которые снимают люди, имеющие годовой доход не больше 150 фунтов в год. Дешевые обои, диван, односпальная кровать, пара стульев, письменный стол, книжный шкаф и клетка с канарейкой.

– Вы солгали мне, мистер Тернер, – жестко сказал я. – Вы не только знали девушку по имени Розамунд, но даже неоднократно общались с нею.

Учитель сжался под моим взглядом.

– Я испугался, сэр. Но я никогда не причинил бы Розамунд вреда.

– Вы знаете, что мисс Нэш-Мерфи пропала? – спросил я.

Тернер удивленно вскинул брови.

– Клянусь честью, сэр, не знаю!

– О чем вы говорили с девушкой в коридоре школы?

– О поэзии, сэр, исключительно о поэзии! Мисс Нэш-Мерфи, равно как и я, поклонница французских символистов.

Учитель взял со стола портсигар, предложил нам закурить. И я, и Лестрейд отказались. Тернер заметно дрожащими пальцами поджег сигарету, закурил.

– У вас есть соображения, куда могла пропасть девушка?

– Ни малейших, сэр, – пожал плечами учитель. – Насколько я смог понять из общения с Розамунд, она была домашней девочкой, которая очень зависела от своей крайне религиозной матери.

– Только что вы сказали, что говорили с ней исключительно о поэзии, – напомнил я.

Он, пойманный на слове, побледнел, и ничего не сказал.

– Сэр, нам известно, что вы были уволены с предыдущего места работы, а теперь уволены из Школы Святого Павла. Можете сказать, за что вас уволили?

Учитель глубоко затянулся сигаретой, поперхнулся. Прокашлявшись, он сказал тихим голосом сломленного человека.

– Меня оболгали, сэр. Они сказали, что я приставал к ним.

– Кто они?

– Девочки, сэр. Девочки из школы.

В его глазах блеснули слезы.

– Меня уволили, сэр, меня лишили куска хлеба. Но я не делал этого, клянусь вам. Я – порядочный человек.

– К сожалению, мы вынуждены арестовать вас, – сказал я, испытывая нечто среднее между жалостью и отвращением по отношению к этому человеку.

Когда мы проходили мимо хозяйки, та не преминула сообщить Тернеру, что планирует разорвать с ним договор найма квартиры. Учитель, кажется, даже не услышал ее.