Читать книгу - "Искатель, 2003 № 01 - Журнал «Искатель»"

как каторжанин, не хватает только звона кандалов. Единственное желание — послать всех к черту и уединиться хотя бы на недельку. Пожить в свое удовольствие без понуканий, без груза ответственности, без осточертевшего, как зубная боль, заезженного вопроса начальства «Ну, как дела?»

А дела как сажа бела, прут вразрез с моими планами. С десяток нераскрытых грабежей, разбоев с нанесением тяжких телесных повреждений висят на моих не очень-то широких плечах. Ко всему, один пикантный случай ограбления вкупе с изнасилованием, где жертвой оказался мужчина пенсионного возраста, а насильниками — две молодые особы, находящиеся сейчас в розыске. Успокаивал себя тем, что другие тянули лямку покруче, состоявшую из убийств, дерзких налетов на магазины, покушений на известных лиц, и на том спасибо судьбе.

К вечеру чувствовал себя загнанной лошаденкой, которую понукают не только восседающие в креслах высокие чины, но и подстегивают следователи, требуя выполнения мероприятий. Им каждый день подавай весомые факты, улики, свидетелей, а еще лучше — совершившего преступление. С последним всегда выходила закавыка, и, если дело находилось под жестким контролем, приходилось трудиться до тяжести в ногах, до помутнения в мозгах. Ночь, когда отдыхали взвинченные нервы, проносилась как одно мгновение, а утро не становилось мудренее, и все возвращалось на круги своя. К истине по-прежнему приходилось добираться собственными ногами и раскалывающимися от множества забот мозгами, чтобы запоздно опять вернуться в свою каморку раздражительным, отупевшим от бесплодности поисков.

Одиночества я не испытывал, хотя и не прочь был бы кому-то каждодневно сетовать на неудачи или делиться выпавшей, как в лотерею, радостью. Семейная жизнь мне виделась донельзя упрощенной, где у каждого свой, раз и навсегда заведенный круг обязанностей и где все происходит по примитивным правилам: завтрак, обед, ужин, редкая совместная прогулка, кровать и связующая всего этого — зарплата. Любовь? Испытывать не приходилось. Увлечения были — это когда какой-то срок восхищен избранницей, а затем поток возвышенных и, казалось, вечных чувств начинает иссякать, и ищешь уже в ней недостатки, а следом приходит разочарование. Так что если и бродила где-то по свету любовь, страстная, всепоглощающая, то далеко в стороне от меня. А жениться ради того, чтобы кто-то по утрам готовил завтрак, стирал носки, а взамен надоедливо пилил, задавал пустые вопросы и закатывал сцены ревности, не стоило. Нет, моя квартира, пусть неухоженная, — это тот мирок, где я могу отпустить натянутые нервы, делать что заблагорассудится, ни под кого не подстраиваясь, никому ничего не обещая.

Еще бы найти бесхлопотную работенку с приличным окладом и массой свободного времени, но это уже тайная мечта и, скорее всего, малоосуществимая. А пока приходится терпеть и считать месяцы и годы до того самого момента, когда в торжественной обстановке уйду на заслуженный отдых с почетной грамотой и присвоением очередного звания.

Итак, каждое утро, сжевав бутерброд и прополоскав горло кофе, я вздымал глаза к небу и молил Всевышнего о спокойном дне — ритуал, занимавший между завтраком и чисткой зубов всего несколько секунд. Взамен обещал выучить какую-нибудь молитву, восхваляющую Господа нашего. Обещал который месяц. Но Бог терпелив, верил в мое обещание и посылал мне не очень-то заковыристые дела.

Увы, и терпение Всевышнего небеспредельно. Оно иссякло нынешним утром. Был телефонный звонок из центральной городской гостиницы в дежурную часть, и я в составе оперативной группы выехал по тревожному вызову. Сведения скудные: в одном из номеров обнаружено тело заезжего коммерсанта. Если произошло убийство, да еще заказное, то попыхтеть приходится изрядно, и, самое скверное, попыхтеть впустую. При хорошо организованном умышленном убийстве, как правило, не находится ни следов, ни улик, ни свидетелей.

Несмотря на быстроту нашего продвижения, люди из прокуратуры опередили нас. Районный блюститель законности, невысокого роста, полный, в годах мужчина, и, в противоположность ему, молодой, тщедушный следователь из той же организации, то и дело поправлявший очки на длинном прямом носу, уже находились в номере.

При виде их во мне сразу поднялась неприязнь, как шерсть на собаке при виде кошки. Людей из прокуратуры я недолюбливал и величал про себя «писульками» за их бумажное творчество в виде различных мероприятий, в которых черновая работа переваливалась на плечи таких, как я.

«Сейчас версии посыпятся», — с тоской подумал я, окидывая взглядом шикарный номер с ванной, туалетом и отдельной спальней, через дверь в которую виднелся край разворошенной кровати.

Упитанное тело коммерсанта лежало неподалеку от работавшего телевизора. На лбу, чуть повыше переносицы, характерный след от пули. Одет он был по-домашнему: в спортивные штаны и футболку фирмы «Адидас». В ногах погибшего валялся опрокинутый стул.

Прокурор кивком поздоровался со мной и представил молодого человека в очках:

— Наш новый сотрудник.

— Следователь прокуратуры Комаров, — полез тот ко мне с рукопожатием. — Михаил Комаров.

— Сухотин, — был я более чем краток, нехотя пожимая вяловатую руку.

— Вадим Андреевич, старший оперуполномоченный уголовного розыска, знаток своего дела, — полнее охарактеризовал меня прокурор.

После десяти лет, проведенных в уголовном розыске, меня знали не только наши служебные собаки, но и люди высокого ранга. Известность пришла в начале карьеры, когда я сумел перехитрить верткого криминального авторитета по кличке «Щука» и взять с поличным. До этого его безуспешно пытались подвести под статью маститые сыскари и люди из прокуратуры. Даже арестовывали, но дело до суда не доходило: улики не превращались в полновесные факты, свидетели меняли показания. Лишь мое усердие вкупе с везением позволили сопроводить его за колючую проволоку. Последующие успехи не казались мне уже такими громкими, как тот первый. Оно и понятно: в дальнейшем удачи чередовались с провалами, и все как будто усреднялось, не давая повода для эйфории.

— Самое интересное: дверь оказалась закрыта изнутри на защелку, — сообщил мне занимательную подробность Комаров, явно ожидая какого-то вывода на преподнесенный факт.

Я оглянулся. На входной двери виднелись следы взлома.

— Занимательно, — буркнул я и прошел к окну. Проверил запоры. Закрыты. Лишь на высоте вытянутой руки распахнута форточка.

— Пятый этаж, предпоследний, — напомнил за моей спиной очкастый следователь, по-видимому, вознамерившийся сопровождать меня.

Захотелось послать его в преисподнюю. Не люблю, когда кто-то дышит мне в спину или над ухом.

Он не видел выражения моего лица и продолжал пичкать меня, как ему казалось, нужной информацией.

— Номер угловой, в соседнем проживают его телохранители. Они-то и подняли тревогу. По поводу случившегося ничего вразумительного сказать не могут, ни подозрительного шума, ни криков не слышали. Впрочем, это только предварительные сведения, полученные по горячим следам. Пока их еще не допрашивали.

— Посмотрим, — процедил я сквозь зубы и нервно передернул плечом, словно на нем сидело донимающее