Читать книгу - "Одна ночь в Венеции - Валерия Вербинина"

– Что он делал в Булонском лесу? – каким-то чужим, непохожим на свой голосом спросил комиссар.

– Гулял по берегу пруда. Бросал камешки в воду…

– Камешки? Ну… ну…

Неожиданно Папийон стукнул кулаком по столу и выругался.

Тулонжон выпучил глаза. Агент отлично знал, что комиссару известны все бранные слова французского языка, а также провансальского и бретонского. Но шеф почти никогда не употреблял сильные выражения в присутствии подчиненных, поскольку считал, что грубость разъедает человека, как ржавчина металл. Стоит только начать, и вскоре уже двух слов не сможешь связать без брани, даже если в ней нет никакой нужды.

– Ладно, – проворчал Папийон, немного успокоившись. – Что было потом?

– Потом к нему присоединился его брат. Забыл вам сказать: тот тоже… ну, вроде как следил за ним.

– А после того, как брат подошел к нему, барон уже не бросал камешки, – усмехнулся Папийон. – Верно?

– Вроде бы так, – подумав, ответил агент. – А что?

– Бери Мелло и того свидетеля, который сейчас у него, возьми с собой еще кого-нибудь, если нужно, и езжайте в Булонский лес, – распорядился комиссар. – Пусть Ансеваль, тот самый свидетель, покажет вам, где именно нашел часы и кольцо убитого. Осмотрите там все как следует – в пруду и вокруг пруда. Ищите остальные украшения, фигурку севрского фарфора и ключ. Сдается мне, они должны быть где-то неподалеку.

– Так дело раскрыто, патрон? – почтительно поинтересовался агент. – Преступник – Корф? А как же его алиби?

– С алиби я еще разберусь, – буркнул шеф. – Если что найдете, немедленно дайте мне знать. Ясно? Немедленно!

И он махнул рукой, отпуская Тулонжона.

Как известно, на ловца и зверь бежит. А комиссар Папийон был очень хорошим ловцом. Как раз когда он размышлял, взяться ли ему для начала за горничную балерины или нажать на саму мадемуазель Корнелли, к нему явился Бюсси и доложил, что явился месье Ашиль Гуже, консьерж дома на бульваре Османа.

– Зови, – без колебаний приказал Папийон.

Месье Гуже вошел, расправив хлипкие плечи и нацепив на морщинистую физиономию выражение человека, который решил ничего не скрывать.

– Мы разговаривали с вами вчера, господин комиссар, – робко начал мужчина. – Вы, вероятно, не помните меня? Я работаю консьержем в доме, где живет русская балерина.

– Прекрасно вас помню, – ответил Папийон, ничуть не погрешив против истины.

– Мне чрезвычайно неприятно говорить, но вчера меня убедили вам солгать. – промолвил месье Гуже после паузы. – Речь идет о том, что в ночь со вторника на среду я будто бы открывал дверь барону Корфу.

– Я вас слушаю, продолжайте, пожалуйста.

– У меня очень острое зрение и хорошая память. Госпожа Корнелли пыталась меня убедить, что именно в ту ночь я впустил к ней барона, но это неправда. В ту ночь я открывал дверь только месье Монтё с третьего этажа и гостям актрисы Денеж из бельэтажа. Я имею в виду, она живет в бельэтаже…

– Я вас понял.

– Более того, готов подтвердить на суде, что в ту ночь господин Корф не был на бульваре Османа, по крайней мере, не входил в дом, в котором в настоящее время проживает балерина Корнелли.

И консьерж, откинувшись на спинку стула, победоносно перевел дух после столь длинной и удачно закругленной фразы.

– Сколько вам дала госпожа Корнелли? – напрямик спросил полицейский.

Но месье Гуже был не Ансеваль, и он только тонко улыбнулся.

– Истина превыше всего, господин комиссар. Уверяю вас, госпожа балерина умеет быть очень настойчивой, но по зрелом размышлении я понял, что меня ввели в заблуждение, и поспешил вас об этом известить.

– Полагаю, однако, что сумма была меньше тысячи франков, то есть награды, которую Анатоль Ковалевский собрался вручить тому, кто поможет найти убийцу его брата, – как бы между прочим уронил Папийон.

– Полагаю, я не могу помешать вам думать что угодно, господин комиссар, – в тон ему заметил старый пройдоха.

Папийон не смог удержаться от улыбки. Похоже, он и в самом деле недооценил пользу, которую принесет расследованию щедрое обещание брата убитого. Положим, двух сотрудников, наименее полезных, пришлось переключить на посетителей, приходивших по объявлению, и на телефонные звонки, но это была небольшая потеря по сравнению с тем, что сейчас он точно знал: балерина Корнелли и ее горничная лгали. А раз так, алиби барона Корфа ничего не стоит.

– Мой сотрудник запротоколирует ваши показания, месье, – сказал Папийон. – Думаю, если благодаря им мы и впрямь возьмем убийцу, вы сможете претендовать на тысячу франков вознаграждения.

И он вызвал к себе Бюсси, чтобы дать дальнейшие указания. В глубине души комиссар уже не сомневался, что дело можно считать раскрытым. Очень жаль, конечно, что сын баронессы Корф, такой умной и достойной женщины, оказался психопатом, однако это не его, Папийона, забота. Он должен задержать преступника и упрятать его за решетку, кем бы тот ни был. Вот, собственно, и все.