Читать книгу - "Сердце знает - Кэтлин Игл"

знала. Ее жизненный опыт подсказывал: нельзя сопротивляться хорошему. Она подумала о сыне и о том, каким маленьким он когда-то был, как сильно мальчик вырос за последнее время, и как, однажды, станет таким же большим мужчиной, как тот, который сейчас, еще не проснувшись, гладит ее обнаженное бедро.

Он открыл глаза, перевернулся на спину, притянув ее к своему плечу. — Тебе не холодно? — спросил Риз. — Она лишь удовлетворенно хмыкнула. — Думаю перебраться сюда, — пробормотал он в раздумье.

— Правда? — Она подняла голову и уткнулась подбородком ему в грудь. — Оставишь Миннеаполис.

— Ш-ш-ш. Тот город далеко отсюда. Не называй его, пусть он останется там. — Он погладил ее волосы. — Я имею в виду сюда. Поселюсь в этом непритязательном убежище, буду вести скромную жизнь, так как я ее понимаю. У меня был кузен, который провел пару раз летние каникулы с нами. Мы с ним, бывало, ночевали здесь. Как будто все, весь мир принадлежал только нам. Никто нас тут не трогал.

Подушечками пальцев она пощипывала его теплую кожу. — Тебе не нравится, когда тебя трогают?

— Ты можешь трогать, где хочешь, но только ты.

— Откуда начать? — спросила она, вздохнув и скользя рукой по его длинному гладкому телу, и внезапно ущипнула за упругую ягодицу. — Мне больше всего нравится эта часть, эта маленькая…

Он рассмеялся. — У меня нет ничего маленького, родная.

— В сравнении с остальными частями тела, эта — довольно компактна. Почему вы, баскетболисты вечно хлопаете друг друга по заду?

— Потому что за него невозможно ущипнуть.

Хелен тяжело вздохнула.

— Правда, пинки под зад — привилегия футболистов. Баскетболисты используют собственный жаргон. Кроме того, у них своеобразная система условных знаков на игровом поле: собственный язык, собственные сигналы, собственный …

— Мир?

— Примерно, — и тихо добавил: — Тебе ведь подобная тема разговора не очень интересна, так?

— Баскетбол? — Она с удивлением вслушивалась в напряженные нотки его голоса, как будто для него имело значение, что Хелен действительно думает о его игре. — Мне кажется, баскетбол — прекрасный вид спорта, который гораздо интереснее смотреть, чем футбол. Особенно, когда знаешь кого-то и этот кто-то…

— Кто-то?

— Например, ты. Я имею в виду, ты очень хорошо играл.

Наверное, трудно было бросить, — затем, осторожно прибавила. — Ты, э-э … ты работаешь? — Она почувствовала дрожание подушки, и, взглянув на него, увидела, что он бесшумно хохочет. — В этом, вероятно, нет необходимости …

— А, мифы о славе и богатстве. — Он сложил большой и указательный пальцы так, чтобы расстояние между ними равнялось паре сантиметров. — Мне осталось вот столько до получения диплома. Наконец-то. Может, ты и не считаешь учебу работой, но для меня — наоборот.

Она потянулась к нему, пытаясь обхватить. Это оказалось не так просто.

Он снова засмеялся. — Видишь? Осталось немного.

— Осталась самая лучшая частичка тебя. Какая у тебя специальность? Физвоспитание?

— У меня их две. Что ты на это скажешь?

— Впечатляет.

— Я так долго стремился к учебе, что мог бы получить все четыре специальности. Я действительно изучаю философию, но специализируюсь по истории.

— По истории? Интересно. — Этот предмет был одним из пристрастий его отца. И ее тоже. Она преподавала историю и английский.

— Да. Действительно интересно. — Он укрыл ее одеялом, заботливо подоткнув со всех сторон. — Я вернулся в колледж, чтобы кое-что сделать, что не даст мне сойти с ума, отвлечет от мыслей о бренном. Теперь я вполне образованный человек. Кроме того, я являюсь партнером в паре преуспевающих фирм.

— Безмолвным партнером?

— Если надо, могу пошуметь. Ты считаешь, я молчаливый?

— Спокойный. — Она провела пальцами вокруг его пупка, следуя по окружности и добавила. — Иногда.

— Я раньше не умел высказывать свои мысли, но теперь научился, правда?

— Определенно свободнее владеешь языком.

— Тебе нравится? — Он наклонился, чтобы поцеловать ее. — Больше никаких затруднений, — прошептал Риз в перерыве между поцелуями.

— Гладкая речь.

— А еще образная. — Он покусывал ее нижнюю губу, а она продолжала гладить его живот. — Можешь ощущать богатство моей речи на вкус?

— На вкус я ощущаю игру.

Он засмеялся.

— Да, я человек, который участвовал в игре, дорогая. Заработал денег, получил добрый совет, хорошо вложил капитал и теперь преуспеваю. Кроме того, я провожу тренировки. С детьми такого же возраста, как твой сын. — Ее пальцы замерли.

— Я работал в спортивном лагере для баскетболистов в прошлом месяце. В течение трех лет провожу так лето, и у меня получается ладить с детьми. Это… — Его голос стал тише. — Я хочу быть учителем, Хелен. Или, по крайне мере, i тренером. Я помню… — Риз замолчал, погладил ее руку, освежая воспоминания. — Однажды, я стоял за дверью твоего класса, в начале учебного года. Помнишь, перед моим отъездом в Миннесоту. Так вот, я стоял там, в вестибюле, и слушал, как ты рассказываешь о Конституции. Господи, о Конституции. Незадолго до этого, я сам посещал занятия, на которых разбиралась та же тема, и думал тогда, что не прослушав лекцию о Конституции, не получишь диплом. Это необходимый материал. А в тот день, я будто вернулся в прошлое, возбуждаясь от того, как свободно ты…

Она чмокнула его в бедро и, не сдержавшись, хихикнула.

Но он оставался серьезным. — И я подумал, черт, как хорошо. Ей удается рассказывать интересно, как будто это происходит с детьми, с нами, со всем народом Бед-Ривер. Ты говорила легко и просто покорила ребят. — Он поцеловал ее волосы и прошептал. — Ты и меня покорила. Я думал, ты волшебница.

Хелен закрыла глаза, кожу покалывало от его дыхания, и она представляла его стоящим в одиночестве в длинном, тускло освещенном холле с блестящим, свеженатертым полом. Слушающим ее, стоящим всегда обособленно, где бы ему ни приходилось бывать.

Он отличался от других людей и знал это. Чужой, даже в родном городке, из-за того что был не такой, как все.

Вот в чем заключалась проблема, так ведь?

— Думаешь, я добьюсь успеха? — поинтересовался он.

О да, она всегда так считала, но разве не говорила? Думаю, ты пойдешь очень, очень далеко.

— Мне кажется, ты приручишь их настолько, что они будут есть у тебя из рук.

— Мне нужно, чтобы они всего лишь читали кое-какие книги. — Он откинул со лба ее волосы. — Я хочу, чтобы только ты ела с моих рук. Чем тебя накормить?

— A что у тебя есть? — Хелен посмотрела на его ладонь, вдохнула запах тела. — М-м-м. Я очень люблю кожу, приправленную золой и дымом. — Она провела языком по длинной глубокой линии жизни на его ладони. — Немного секса и соли. Вкусно, очень вкусно.

— Это только легкая закуска. — Он приподнялся и склонился