Читать книгу - "Искатель, 2001 № 01 - Журнал «Искатель»"

партнерах собираются годами. Предпочтение отдается тому, у кого больше всех гарантий на оборот капитала. Что-то здесь не то, чуял собачьим чутьем президент корпорации. Ведь Смирнов в этом отношении с большим отрывом проигрывал Коломейцеву. Но, видимо, заокеанские партнеры преследовали совсем иную цель, нежели получение прибыли от инвестиций.

Коломейцев достал записную книжку и отыскал телефон известного искусствоведа Ларисы Карениной. Не раздумывая, он набрал ее номер, представился и спросил:

— Есть ли, Лариса Петровна, научное объяснение тому, что те или иные конструкции домов влияют на психологию людей?

Каренина долго думала, после чего неуверенно произнесла:

— Не знаю, Григорий Алексеевич, насколько это научно, но если исходить из теории немецкого архитектора Генриха Штольца, то все дело в углах. Как он писал: мы живем не в отдельно взятых домах, а, прежде всего, в мире энергетических волн. В углах концентрируется отрицательная энергия, а овалы, по мировой теории о красоте, притягивают положительную энергию космоса.

— Есть теория о красоте? — удивился Коломейцев.

— А как же! — воскликнула Каренина. — Люди считают красивым то, что имеет овальную форму. А у поэта Михаила Кульчицкого есть такие строчки: «Я с детства не любил овал, я с детства угол рисовал». И это говорит о его испорченной психике, поскольку углы, а это уже доказано, воздействуют на человека разрушающе. Взять к примеру Пикассо: он своей угловатой живописью разрушил всю европейскую школу классического изобразительного искусства.

— А если взять архитектуру?

— И она по той же причине была лишена острых углов. В Китае, к примеру, строго запрещено ставить кровати и столы к углам. А в Германии запрещено жить в мансардах и даже сдавать их под офисы. Потому что чем острее конус помещения, тем это разрушительней сказывается на психике. Но странно, Григорий Алексеевич, что вы это у меня спрашиваете. Вы же окончили архитектурный.

— Но у нас это не преподавалось.

— Изъяли из программы? — удивилась Каренина. — Это, вероятно, в связи с серийным строительством домов девяностой серии. Эти дома как будто созданы для того, чтобы оглуплять людей и вызывать в них агрессию.

— Вызывать агрессию, вы сказали?

— Именно агрессию! Причем необоснованную. О необоснованной агрессии впервые начали писать в конце семидесятых. Но ведь именно тогда и стали появляться первые «высотки». А в начале девяностых наблюдался самый пик психического напряжения в обществе. Только порожден он был совсем не политической ситуацией в стране, как принято считать сейчас, а агрессивностью молодежных группировок. Политическая напряженность была и в пятидесятых, и семидесятых, но никому и в голову не приходило ставить на квартиры бронированные двери.

— Значит, по-вашему, все дело в «высотках»?

— Не по-моему, а по законам архитектуры. Эти ужасные подъезды с множеством каких-то непонятно для чего предназначенных закутков и площадок. Их как будто для того и создавали, чтобы разбудить в людях звериные инстинкты. Иногда мне кажется, что в конструкции таких домов умышленно заложено нечто такое, что ломает человеческую психику. Конечно, мэр сейчас делает все возможное, чтобы прекратить этот бардак в подъездах. Но кодовые замки проблемы не решили. Теперь он хочет в каждый подъезд посадить по милиционеру. Но в Москве сто тысяч подъездов. Где взять такую армию милиционеров? А все дело-то в конструкции.

— А не приходило вам в голову, что серийное строительство этих домов не что иное, как иностранная диверсия? — неожиданно спросил Коломейцев.

— Насчет диверсии не знаю, — засмеялась Каренина. — Но из всего этого можно сделать вывод, что бездарность также наказуема. В частности, Штольц приводил пример с Суданской цивилизацией. Их культуру раздавили собственные дома, которые были в виде пирамид. По его словам, в таком жилище чувствуешь себя крысой, которую поминутно бьют по голове…

15

После разговора с Карениной президент корпорации еще долго пребывал в задумчивости. Он всегда знал, что в строительном бизнесе больше чем где-либо замешано грязи и криминала, но никогда не думал, что строительная отрасль еще и поле боя политиков. Бросить бы все к черту и уехать в какую-нибудь цивилизованную страну. Не одному, конечно, а с Глорией. Купить домик у океана, завести детей и жить преспокойно до старости, не вмешиваясь ни во что. Сколько же для этого нужно денег? Коломейцев мысленно подсчитал и вдруг впервые в жизни сообразил, что покой в этом мире — вещь весьма дорогостоящая. Если бы американский проект обломился ему, то за пару лет он сумел бы сколотить нужную сумму. И тогда навсегда бы укатил из страны.

Коломейцев услышал за дверью мягкие шаги жены и поморщился. Кого угодно он готов сейчас видеть, но только не ее. После того, как он встретил Глорию, жена ему стала просто отвратительна. К счастью, она прошла мимо и не заглянула к нему со своими в доску опостылевшими ласками. Завтра с утра Коломейцев подаст на развод. После развода придется расстаться с половиной своей недвижимости (она-то своего не упустит), зато он будет иметь право на Глорию. А свое состояние Григорий восстановит. Только как?

Коломейцев подумал и набрал телефон Смирнова.

— Анатолий Ефимович, добрый вечер! Это Коломейцев. Звоню, чтобы поздравить.

— А, коллега! — обрадовался конкурент. — С вашей стороны это очень мило. Я как раз только что о вас думал.

— В какой связи?

— В связи с сотрудничеством. В последнее время столько навалило заказов, что встал вопрос о расширении корпорации. Что, если нам объединиться?

Ну вот, подумал глава «Артстройинвеста», еще не подписал договор с американцами, а уже приготовился к пожиранию конкурентов. Настоящая акула!

— Подумать надо, — уклончиво ответил Коломейцев. — Вам заокеанский проект уже прислали?

— Естественно.

— Любопытно бы взглянуть.

— Да ради бога!

— Тогда я сейчас подъеду?

— Буду ждать…

Через час Коломейцев уже сидел за огромным компьютером в роскошном особняке на улице Басманной. Чем больше он всматривался в экран, тем круглее становились его глаза.

— Это не дома, а геометрические фигуры, — пробормотал он с удивлением.

— По-моему, очень даже оригинально. А то что же, все коробки да коробки. А здесь хоть какое-то разнообразие. Но главное, что они просты в конструкции. Строятся блоками.

— Даже слишком просты. Я бы даже сказал, примитивны. Но чем оправданы эти конусы? Вот, например, эта громадина в виде песочных часов?

— Вероятно тем, что квартиры на первых и последних этажах будут больше. Жильцы, как известно, не любят эти этажи, а тут им будет компенсация в виде лишних метров.

— А что это за конусообразная уродина, сужающаяся книзу?

— Эта? Хм… В одиночном исполнении здание действительно кажется уродливым. Но в комплекте смотрится очень даже оригинально. Рядом должен стоять дом, сужающийся кверху.

— Но к чему все эти ужимки?