Читать книгу - "Улыбка химеры - Татьяна Юрьевна Степанова"

это как знать, - Колосов неопределенно пожал плечами, - убийство - это дело такое, что и сам порой не знаешь, что тут может иметь отношение, что нет.

- Вы давно в полиции служите? - спросил Витас Таураге вроде даже с искренним любопытством.

- С пеленок. - Никита выключил печку и включил магнитолу. Больно тягомотной оказалась эта беседа с "иностранцем", хотелось чего-нибудь легонького, а попалась классика. Передавали какую-то громкую оркестровую какофонию. Он хотел сразу же вырубить звук, но…

- Оставьте, пожалуйста. Это Вагнер. Симфоническое видение Валгаллы. - Витас Таураге поудобнее откинулся на сиденье. - Эта музыка поднимает дух.

- Тачка у вас - просто загляденье. Новая, а? - Колосов изучал в окно скучающий между ракушками "Фольксваген". - Здесь брали, в салоне?

- Нет, пригнал из Германии. Точнее, на пароме привез в Клайпеду. Это значительно дешевле.

- Большой банк, наверное, в "Маке" сорвали. Раздели господина Салютова до трусов, а? Ну, признайтесь честно.

- Пару раз точно, немножко повезло. - Витас снова бледно улыбнулся. - Как это у вас говорят? Чуть-чуть.

"Не игроголик, нет, - подумал Никита, вспомнив характеристики Обухова. - О выигрышах языком не треплет, не хвалится".

- В тот вечер пятого января во сколько вы приехали в казино? - спросил он.

- Не помню точно, где-то после семи часов.

- Играть приехали?

- Ну да, хотел и развлечься, и, может быть, немножко раздеть господина Салютова. Чуть-чуть.

- Во что играли?

- Кажется, в покер.

- Повезло?

- Чуть-чуть.

"Вот заладил…" - подумал Никита.

- И что же произошло дальше?

- Ничего. Вдруг, как сказал ваш бессмертный Лев Толстой, все смешалось в доме Облонских. Ворвались какие-то люди в униформе, в масках, начали у всех проверять документы.

- То есть вы хотите сказать, что именно так вы узнали о произошедшем в казино убийстве?

- Да, именно так.

- А до прибытия ОМОНа и милиции вы не слышали шума в зале, криков из вестибюля? Разве охрана казино не удерживала посетителей на местах, не позволяя выходить в вестибюль?

- Неужели все вот так запущено? - Витас усмехнулся. - Нет, к сожалению, ничего такого не заметил. Был увлечен игрой. Очнулся, лишь когда под нос мне сунули дуло автомата и потребовали документы.

- Крутая игра покер. - Колосов с восхищением покачал головой. - Надо же, какая занятная. Ставки, наверное, были большие?

- Доиграть не удалось, к сожалению. Крупье прервал партию.

- До приезда милиции вы заходили в вестибюль?

- Нет, - ответил Витас.

- Что, ни в обменный пункт, ни в кассу за фишками? Ни в туалет?

- Валюту я обменял сразу же, как приехал, и фишки тоже сразу приобрел. Это общие правила. За этим не нужно по десять раз отрываться от игры.

- И наверх из игорного зала, на второй этаж казино тоже, значит, не поднимались? - Колосов вспомнил пленку. Она зафиксировала, как этот Таураге спускался в вестибюль со второго этажа по служебной лестнице, предназначенной только для персонала казино. - Нет.

- А что располагается на втором этаже, вам известно?

- Ну, там каминный зал, зимний сад, несколько гостиных, ну и служебные помещения.

- И вы в тот вечер туда не ходили?

- Нет, я же сказал. Я все время был в зале рулетки. А он на первом этаже.

Ложь была очевидной. Однако уличать в ней фигуранта пока было бессмысленным шагом.

- Убитый гражданин Тетерин знаком вам? - спросил Колосов.

- Я слышал только, что застрелили смотрителя туалетов, - ответил Витас Таураге. - То, что его фамилия Тетерин, я н, е знал. Сначала вообще в зале кричали, что в туалете кто-то застрелился.

- До приезда милиции кричали?

- Да, поднялся такой невообразимый шум… - Витас поднял глаза на Колосова и… смущенно усмехнулся.

- А, значит, все же отвлеклись от партии в покер, - заметил Колосов. - Слушайте, музыка эта ваша меня просто оглушила! Я выключу.

- Не любите Вагнера? - осведомился Витас.

- Не понимаю, что тут любить. Грохот один. Валгалла… Это рай, что ли?

- Рай. Точнее, небесная обитель мертвых.

- Дуба дашь в таком раю… Итак, вспомните поточнее, вы заходили в туалет в вестибюле в тот вечер?

- Нет, - ответил Витас Таураге. - И служителя этого не видел, даже не знаю, как он выглядел.

- Вы не путаете?

- Нет, уверяю вас.

- Ну, раз так, - протянул Никита разочарованно. - У меня все. А вот документики… документики я ваши пока у себя оставлю. Все, кроме прав. Когда придете по повестке на допрос к следователю прокуратуры, документы вам вернут.

- Извините, но вы не имеете права, - холодно сказал Витас. - Я не могу без документов. И потом, я - иностранный подданный.

- Но вы же правды говорить не желаете. - Колосов вздохнул. - А как еще мне вам жизнь отравить за это?

- Но как же я буду без документов?

- Перебьетесь, ну милиция заберет, ничего, потерпите. Правда, валютку вот в "Маке" менять трудно будет на фишки, там ведь в обменнике паспорт нужен. Или в казино другие правила?

- Вы превышаете свои служебные полномочия, я буду жаловаться.

Колосов демонстративно открыл дверь "девятки", давая понять, что эта неискренняя, полная недомолвок и уверток беседа окончена. Витас вышел.

- Комната в коммуналке ваша или приятельницы вашей? - спросил Никита. - Как фамилия приятельницы? Или мне самому подняться, документы еще раз проверить?

- Ее зовут Эгле Таураге. Это моя младшая сестра.

- Сестра? Надо же… А с кем это вы меня там в квартире перепутали, что сразу в лоб вмазать хотели?

Витас Таураге молчал, всем своим оскорбленным видом показывая, что это - чисто личный вопрос.

- На допросе в прокуратуре советую вспомнить все, как оно было на самом деле в тот вечер в казино, - сказал Колосов жестко. - Мне кажется, ни вам, ни вашей сестре неприятности с ОВИРом не нужны.

- Не пугайте меня, я ничего противозаконного не совершил. - Таураге жестом Остапа Бендера плотнее закутался в свой модный оранжево-европейский шарф. - А вы хоть и с пеленок в полиции, а даже с людьми как должно разговаривать не научились! А еще лезете расследовать убийства!

- А ты меня не учи. И запомни: я лжи даже свидетелям не прощаю.

На том и расстались. Колосов рванул машину с места, точно грозовой тучей окутанный грохочущей из радиоприемника вагнеровской "Валгаллой". Его душила досада и на эту симфонию, в которой он ни черта не понимал, и на этого прибалтийского хлыща, который мало того, что сразу полез на него с кулаками, но и вдобавок ко всему еще нагло врал прямо в глаза, отрицая самые очевидные вещи, и