Читать книгу - "Работа над ошибками - Питер Лавси"

Через месяц после появления Стоукси в тюрьме Маунтджой решил, что его время пришло. Ему и раньше доводилось видеть среди заключенных крупных и опасных мужчин. Он неоднократно становился свидетелем стычек с охранниками, которые, разумеется, делали все, чтобы сломить их дух, и при этом не стеснялись в средствах. Было ясно, что Стоукси не сдастся без борьбы, и дело закончится кровью, если не смертью. Между тем для реализации плана Джону было просто необходимо, чтобы в блоке D возникли суета и беспорядок. Шансы на то, что это вот‑вот произойдет, росли с каждым днем. Маунтджой закончил шить черные брюки и собрал из заранее подготовленных элементов полицейскую фуражку. Тем самым он в каком‑то смысле сжег за собой мосты: теперь обыск в камере и обнаружение там сшитой вручную полицейской формы, да еще с фуражкой, сделали бы его намерение очевидным.

Однако Джон верил в свой успех. С появлением нового заключенного атмосфера в блоке D стала гораздо более напряженной. В тюрьме не существует дружбы — отношения там строятся исключительно на страхе. Некоторые из старожилов решили, будто Стоукси слишком опасен, чтобы с ним конфликтовать, и дали остальным понять, что поддерживают его. Другие принялись интриговать, пытаясь выгадать для себя какие‑то преимущества. В результате в уже сложившейся в стане заключенных внутренней иерархии возникли опасные трещины, и все ее здание зашаталось, угрожая рассыпаться.

Маунтджой был одиночкой и всегда противился попыткам втянуть его в одну из существовавших в тюрьме группировок заключенных. Старался ни с кем не конфликтовать, выполнять свои обязанности и правила внутреннего распорядка и по возможности не привлекать к себе ничьего внимания — разумеется, за исключением экстремальных ситуаций.

За несколько дней в тюрьме вспыхнули несколько небольших конфликтов между заключенными. Затем, как и следовало ожидать, полыхнуло уже всерьез. Три раза в день туалеты в тюрьме Олбани работали с повышенной нагрузкой. В последний раз это происходило в половине девятого вечера, незадолго до отбоя. Маунтджой так и не узнал, из‑за чего все началось, потому что уже успел побывать в туалетной комнате, умыться и вернуться в свою камеру. Однако, судя по крикам, Стоукси ударил заключенного по фамилии Харраген. Произошло это в помещении санузла, среди унитазов, раковин и урн. В физическом отношении Харраген, уроженец Карибских островов, заметно уступал Стоукси. Тем не менее был весьма крепким мужчиной с неуступчивым характером, к тому же бывшим боксером, и имел репутацию человека, склонного к физическому насилию. Кроме того, неподалеку оказались двое его приятелей, поспешивших ему на помощь. Одного из них Стоукси ударил головой о раковину с такой силой, что расколол бедолаге череп. Даже находясь в камере, Маунтджой своими ушами слышал отвратительный хруст. Затем раздался яростный выкрик Харрагена: «Ты его замочил, ублюдок!»

Маунтджой шагнул в проход, чтобы видеть происходящее в санблоке. Кто‑то пинком опрокинул урну, затем еще одну, и они с грохотом покатились по полу. Двоих охранников, которые должны были разнять дерущихся, заблокировали у дверей приятели Харрагена. С десяток заключенных выскочили из камер — они не хотели, чтобы их потом обвинили в нежелании прийти на помощь членам своей группировки.

Пора, сказал себе Маунтджой. Его время пришло.

Взревела сирена, и ее звук заглушил все остальные. К месту свалки продолжали прибывать все новые заключенные, но им мешали вступить в драку катающиеся по полу у дверей санблока урны. Их было уже с десяток, и они почти полностью загромоздили вход. Непосредственные участники схватки, судя по всему, не хотели, чтобы им мешали. Маунтджой знал, что большинство узников предпочтет объединить силы и не допустить к месту битвы охранников. А значит, происшествие грозило перерасти в настоящий бунт — что Джону и требовалось.

Времени у Маунтджоя было немного. Вот‑вот должна была появиться толпа разъяренных надзирателей. Сначала они набросятся на тех, кто столпился у входа в санблок. В таких случаях при необходимости тюремное начальство вызывало подкрепление из Паркгерста — тюрьмы, расположенной неподалеку.

Джон вернулся в камеру, достал из нескольких тайников предметы изготовленной им полицейской формы и сложил их в таз для умывания, который выдавался каждому заключенному. Затем переступил порог и закрыл за собой дверь. Теперь обратного пути у него не было. Но не успел он сделать и нескольких шагов по проходу, как его увидел находившийся в этот момент неподалеку охранник — он явно спешил в санблок.

— Эй, ты куда это собрался? — возмущенно крикнул он, обращаясь к Джону.

— Обратно в камеру, — невозмутимо ответил Маунтджой, мысленно благодаря бога за то, что надзиратель был не из блока D и не знал его заключенных в лицо.

— Так вали внутрь, и побыстрее! — рявкнул охранник и побежал дальше.

— Да, сэр.

Разумеется, Маунтджой и не подумал выполнить приказ. Он зашагал дальше по проходу, удаляясь от помещения санитарного блока, где продолжались беспорядки, и в конце концов оказался в той части этажа, где могли находиться только тюремщики — тем более во время попытки бунта. Оглянувшись через плечо, чтобы убедиться, что на него никто не смотрит, Джон вошел в раздевалку охранников. Внутри находился стол, на нем стояли две кружки с кофе. Он увидел также ряд запирающихся металлических шкафчиков и стулья, на одном из них лежал развернутый журнал для мужчин. На стене висела пробковая доска для объявлений с приколотыми к ней бумажками. В углу — переносной телевизор. Он был включен — на экране в очередной раз разоблачал козни злоумышленников инспектор Морс.

Да, это будет нелегко, подумал Джон. Задача казалась невероятно сложной. Он не мог выйти из раздевалки до тех пор, пока в блок D не будут допущены представители полиции. А это могло произойти лишь после того, как у охраны появятся основания полагать, что во время драки в санузле произошло убийство, и совершил его заключенный. Это означало, что Маунтджою предстояло провести в помещении для надзирателей не менее двадцати минут. Оставалось надеяться лишь на то, что события в санблоке будут развиваться таким образом, что никто из охранников пока не вернется в раздевалку. Джон, решивший, что переодеваться еще рано, подумал, что ближайшие двадцать минут станут для него самыми трудными за время пребывания в тюрьме Олбани.

Бунты и массовые беспорядки в британских тюрьмах происходят так часто, что существует специально разработанная для подобных случаев инструкция. Главное для тюремных властей — не допустить захвата в заложники кого‑либо из сотрудников охраны или представителей администрации. Надзиратели предпочитают не рисковать зря и не играть в героев. Они не торопятся штурмовать баррикады, если таковые имеются, и вступать с заключенными в открытое противостояние. Сначала они загоняют в камеры тех, кто не принимает непосредственного участия в беспорядках, а затем докладывают начальнику тюрьмы о происходящем. После этого действуют в соответствии со сценарием, который в официальных документах именуется «тактическим вмешательством с минимальным применением силы». Им выдают спецсредства — стальные шлемы, защитные комбинезоны, плексигласовые щиты, дубинки и баллончики со слезоточивым газом. Согласно расчетам Маунтджоя, события должны были развиваться именно так.