Читать книгу - "Тропой забытых душ - Лиза Уингейт"

и Тропа конокрадов, по которой краденый скот перегоняли между Канзасом и Техасом во времена оны.

– У этих гор богатая история.

– Да, и моя бабушка ее знает. Она здесь живет уже, ну, наверное, целую вечность.

– Интересно.

Вероятно, с ее бабушкой неплохо было бы поговорить, раз уж мне пришло в голову познакомиться поближе с этими местами.

Я собираюсь задать девочке пару вопросов, но подъезжает машина с желто-голубой эмблемой племени чокто Оклахомы на водительской двери. Судя по свежей краске, индейская полиция выделила дополнительные средства. За последние несколько десятилетий, с изменением федеральной политики в отношении коренных народов, племя начало восстанавливать инфраструктуру, утраченную с начала века. Его правоохранительные органы, когда‑то бывшие легкоконной полицией чокто, теперь называются «племенной полицией народа чокто».

Национальный парк «Тропа конокрада» окружают полтора десятка округов, относящихся к юрисдикции народа чокто. Я тут недавно, но уже успела погрузиться в смутные взаимоотношения между руководством племени, политиками штата, местными жителями, местными правоохранительными органами и федеральным правительством. Учреждение любого нового национального парка вызывает споры, но этот случай в политическом смысле стал выдающимся. Изменение классификации тысяч акров угодий нанесло сокрушительный удар лесопильным компаниям, которые наживались на федеральных лесах. Сомнительные сделки и закулисные договоренности позволяли вырубать огромные участки леса. Почти с каждого скального гребня открывается вид, напоминающий иссеченный шрамами лунный ландшафт.

В окно, положив локоть на раму, выглянул индейский полицейский. На вид он примерно моего возраста, сильно за тридцать, с коротко стриженными темными волосами.

– Сидни, тебе лучше вернуться обратно. Вон по той тропе, – он показывает большим пальцем в сторону кемпинга.

– Там весь автобус заблеван, – ответила девочка с таким кислым видом, что молоко бы свернулось. – И чистить его будут, наверное, час.

– Управятся быстрее, если не станут тратить время, разыскивая тебя.

– Ничего, – фыркает она. – Я сказала ребятам, куда иду.

У полицейского чуть дергается щека.

– Следи-ка за языком, или Бабушка Уомблс устроит тебе взбучку, когда приедешь домой, – он снова указывает большим пальцем, но на этот раз его пальцы сжаты в кулак и на руке поигрывают мускулы; судя по красным глазам, смена выдалась долгой. – Ступай!

Девочка пожимает плечами.

– Но я помогала ей!

– Сидни! – Теперь дергается подбородок полицейского, ровные белые зубы едва не скрежещут; у него, наверное, красивая улыбка, только он не улыбается. – Мне тебя самому туда отвести или как?

– Блин! – Девочка подчеркивает восклицание глубоким вздохом.

Если бы на ее месте оказался Чарли, я бы прямо сейчас усадила его тощую задницу в машину и устроила ему разнос по дороге домой.

– До скорого, – говорю я, чтобы девочка побыстрее ушла. – Спасибо, что поймала разлетевшиеся бумажки.

– Без проблем. – Смело подойдя к краю обрыва, она вытягивает шею, вглядываясь вниз и словно раздумывая, не прыгнуть ли. – Брата моего там не видели? – девочка умоляюще смотрит на меня; я чувствую, что в первый раз в ее поведении нет никакого наигрыша. – Рыжий, очень высокий и тощий. Он мог заблудиться.

– В парке? – Обычно сообщения о пропавших посетителях оказываются ложной тревогой.

– Не знаю… Возможно.

– Он приехал сегодня утром вместе с тобой?

– Нет. Но он не зашел за мной к Бабушке Уомблс, когда обещал.

– Понятно. – Мой мысленный диалог меняется с возможного происшествия в парке на «семейные проблемы», а потом – на «бедный мальчик». – Буду смотреть в оба.

– Скажите ему, чтобы зашел за мной к Бабушке Уомблс.

– Если увижу.

– У него рыжие волосы.

– Да, ты уже говорила.

Снова вмешивается индейский полицейский, требующий, чтобы девочка перестала тянуть резину и шла в кемпинг.

Подойдя поближе ко мне, она без тени смущения игнорирует его распоряжение и наконец указывает на один из листков, лежащих на моей папке.

– Вот этот, – говорит она. – Он лучше всего выглядит.

Я смотрю на бледно-зеленый квадратный листок, оформленный в виде пергамента. Он вполне годится для материалов, которые должны ублажить шишек из руководства штата, их местных коллег и избирателей, а заодно и любого, кого решит отправить к нам Министерство внутренних дел.

– Спасибо! Отличный выбор! – ради Сидни я изображаю энтузиазм по поводу брошюры.

– Пока, – бормочет она и, волоча ноги и пиная по дороге камни, идет по тропинке.

Я понимаю ее настроение. Мои собственные надежды, связанные с этим переводом, напоминают воздушного змея, пытающегося поймать ветер. Вверх, вниз, вбок.

Индейский полицейский легонько стучит пальцами по металлу над эмблемой чокто, привлекая мое внимание.

– Вы новенькая в «Тропе конокрада»? – Наверняка он и сам знает ответ. Такое чувство, что обо мне здесь все уже слышали, причем что‑нибудь нехорошее. Я стараюсь не обращать на это внимания, но любому терпению когда‑нибудь приходит конец.

– Да. Приехала пару недель назад. Живу в домике возле туристического мотеля «Лост пайнс», пока не достроят жилье для работников парка. Там неплохо. Есть возможность познакомиться с Талиайной.

– Ну, на это много времени не нужно, – шутит полицейский, еле сдерживая зевок; пятна грязи на рубашке подтверждают, что его смена на службе племени не прошла без приключений. – Поосторожнее с Сидни, – вдруг говорит он. – Она… любит рассказывать сказки.

Во мне просыпается мать. «Как жестоко говорить так о ребенке, у которого не задается день, неделя или… да что угодно».

– Похоже, она скучает по друзьям и по брату. Трудно проводить вот так целое лето, когда тебе всего… сколько? Одиннадцать или около того?

– Думаю, двенадцать. Пара моих племянниц поехала в поход вместе с ними, так что Сидни должна быть примерно их возраста. Миссис Уомблс привозит всех своих в церковь каждый раз, когда двери открыты и есть кто‑нибудь, готовый за ними присмотреть.

В его тоне ощущается подтекст, но я не могу его разобрать.

– Ну, я надеюсь, что ее лето еще наладится.

Он снова постукивает по двери машины.

– Значит, вы – новый рейнджер парка? – снова риторический вопрос.

Я киваю. Это же очевидно.

Он еле заметно ухмыляется.

– Похоже, они решили устроить вас по первому разряду…

Резкое движение подбородка указывает на мою машину, которую еще до передачи мне можно было завести только с толкача. Я не совсем ласково окрестила машину драндулетом. В комплекте шли стертые шины разных размеров и кондиционер, работавший, когда ему вздумается. Я чувствую, что полицейский подтрунивает надо мной.

– Похоже на то, – отвечаю я.

– Неудивительно.

Я пожимаю плечами.

– Справлюсь. Я разбираюсь в машинах. Хотя вынуждена признать, это – настоящий динозавр.

Полицейский переключает передачу своей новенькой патрульной машины. Я разворачиваюсь, решив вернуться в участок. Работу над брошюрами и выбор праздничных тарелок и пластмассовых приборов для официального открытия невозможно откладывать вечно. У нас пока нет специалиста по связям с общественностью, и за него отдуваемся