Читать книгу - "Ахиллесова пята - Александр Надеждин"

– Ну что, Василь Иваныч, может, по маленькой... для пищеварения? – осторожно спросил Минаев, внимательно следя за реакцией высокого худощавого мужчины, лет пятидесяти пяти, спиной к нему стоящего у окна, за которым совсем рядом – каких-нибудь полкилометра, а то и того ближе, буро темнел бесформенный массив Булонского леса. Они только что пообедали внизу, в столовой, и вновь поднялись в «бункер» – так все в посольстве называли три верхних этажа просторного квадратного здания, занимающего практически целый квартал на северо-западе Парижа и выходящего своим основным фасадом на бульвар маршала Ланна.

«Бункер» с самого начала, с советских времен, отводился под многочисленные служебные помещения резидентуры КГБ и был соответствующим образом распланирован, оборудован и оснащен. Стены, пол и потолок его были двойной толщины, со звуконепроницаемой изоляцией, полностью защищающей от прослушивания, чему дополнительно способствовала постоянная передача отвлекающих звуковых сигналов между разделительными перекрытиями и перегородками. Конечно, за последние лет десять-пятнадцать многое изменилось: и прежние масштабы работы, и ее объем, и количество выполняющих эту работу штыков и сабель, и некоторые звучные аббревиатуры, в свое время так гипнотизировавшие, а иной раз и приводившие в священный трепет не только простых обывателей, но и знающих толк профессионалов, и даже само название страны, чьей суверенной территорией был этот небольшой участок земли 16-го округа города Парижа. Но «бункер», несмотря ни на что, продолжал по-прежнему выполнять свое предназначение, и хотя часть расположенных в нем помещений была, в ожидании лучших времен, под замком по причине заметно снизившейся плотности населяющего его контингента, тем не менее этот контингент, возглавляемый и руководимый Минаевым, занимающим в посольстве официальную должность советника, как и раньше, не сидел сложа руки, а тихо, незаметно, но настойчиво продолжал делать свое дело, как и в былые времена пользуясь смешанным с боязливой настороженностью, а иногда даже и некоторой тайной завистью уважением прочего посольского люда.

– Для пищеварения, говоришь? – ответ последовал после некоторой паузы. – А чего ж по маленькой?

– Можно и по большой. – Голос Минаева на этот раз прозвучал уже заметно уверенней и бодрей.

– Молодец, реакция хорошая. – Человек, которого назвали Василием Ивановичем, обернулся и слегка присел на край широкого выступающего подоконника. – Что наливаешь?

– Ну... есть «Арманьячок». Есть «Курвуазье». «Мартель».

– «Мартель»? А какой?

– Э-э... – Минаев замялся, немного застигнутый врасплох прозвучавшим вопросом, но тут же подойдя к стоящему вдоль стены длинному шкафу неопределенного предназначения и открыв дверцу одной из его секций, прочитал название – «Ноближ».

– Н-да?

– Можно виски, – поспешил продолжить перечисление Минаев, не зная, как интерпретировать услышанный ответ, – тоже из выдержанных. Опять же джин. Водочка.

Он только сейчас осознал, что о вкусах и предпочтениях начальства именно в этой области имеет очень слабое представление. Вчера за ужином, под устрицы, они начали с «Шабли» потом перешли на «Шато Озон», а кончили вообще «Сотерном». Может, надо было запастись еще и вином? Скверно. И никаких оправданий не может быть в том, что, помимо вчерашнего вечера, им всего какую-то пару раз и довелось участвовать в совместных застольных мероприятиях. Плохо то, что он до сих пор еще никак не удосужился навести соответствующие справки. А это уже самый настоящий прокол.

– Ну что ж, подготовился ты основательно, – после некоторой паузы с улыбкой произнес Василий Иванович.

– Ну так не каждый же день... такие гости.

– Какие? Которые хуже татарина?

– Ну почему... – Минаев опустил глаза.

Василий Иванович снова улыбнулся:

– Ладно, что засмущался, как красна девица. Все нормально.

– Да я, в общем-то, и... – разведя руками, слегка потряс головой хозяин кабинета и тут же вновь вернул разговор в русло главной темы: – Так что будем, Василий Иванович?

– Что будем? Ну а где мы с тобой сейчас находимся? В Лондоне, что ли? Или в каком-нибудь там Эдинбурге?

– Никак нет. В Париже. В жилище, так сказать, славных муз.

– Тогда какие вопросы.

– Понял. С кофеечком?

– Бьян сюр[3].

Минаев нажал кнопку переговорного устройства:

– Володя!

– Слушаю, Гелий Петрович, – голос из громкоговорителя доносился с каким-то гулким усилением.

– Ну-ка сообрази нам кофейку. Ну и... сопутствующие товары соответственно.

– Хорошо, – ответил невидимый Володя.

Минаев снова нажал на кнопку, и гул исчез.