Читать книгу - "Ахиллесова пята - Александр Надеждин"

Между тем мальчишка находился уже совсем рядом. Заметив прыгающего то тут, то там голубя, он выждал, пока тот, остановившись, окунул клюв в близлежащую лужу, медленно подкрался к намеченной жертве, поднял свою кривую хворостину и с протяжным боевым кличем резко опустил ее прямо перед собой. Брызги, то ли от удара палки о воду, то ли от резкого взмаха крыльев проявившего своевременную реакцию голубя, а скорее всего ставшие следствием обоих этих действий, разлетелись во все стороны, при этом несколько грязных капель приземлились точно на слегка зауженные книзу и тщательно отутюженные брюки сидящего на скамейке и читающего газету дяди. После некоторой паузы дядя внимательно посмотрел на расплывшееся в не по-детски наглой ухмылке лицо внимательно следящего за его ответными действиями маленького вредителя и, скривив губы в некое подобие снисходительной улыбки, шутливо погрозил шалуну пальцем.

– Поль! – послышался откуда-то сзади уже знакомый визгливый окрик. – Нет, это не ребенок, а сущее наказание. – Дама в черном резво бросилась к мальчишке, несмотря на то, что собака, которую она упорно тянула за собой на поводке, заливисто лая, пыталась отчаянно устремиться в другую сторону, в погоню за проявившим изворотливость голубем. – А ну сейчас же брось эту пакость и немедленно извинись перед мсье. Слышишь, немедленно!

– Ничего, ничего, все нормально... такие пустяки, – скороговоркой пробормотал пострадавший от детской непосредственности незнакомец, поспешив закрыться защитным щитом «Фигаро» от уже начинавшей его самым настояшим образом бесить парочки. («Еще не хватало дискуссий с этой дурой», – раздраженно подумал он, в очередной раз пробегая глазами уже знакомую до тошноты статью в подвале газеты, повествующую о том, как некая мадам Фурнель прилюдно бросила господину Алену Жупе в лицо свой партийный билет за то, что по его милости лишились работы несколько сот каких-то там сборщиков налогов. Все-таки, несмотря на свое довольно хорошее произношение, молодой человек вполне справедливо опасался, что его разговорный французский, в силу еще не совсем достаточной практики, вряд ли позволит ему мимоходом выдать себя за парижанина чистого разлива. Поэтому в этой ситуации для него было чрезвычайно важно максимально отгородить себя от назревавшего продолжения контакта.)

К счастью, бабульке, отчаянно боровшейся со своим подопечным за обладание его оружием, было не до дискуссий. Одержав, в конце концов, победу и отбросив прут далеко в сторону, она столкнулась с таким диким ревом, что была вынуждена снова подобрать хворостину, силой всучить ее в руки мальчишке и отвести его обратно к краю пруда для продолжения навигационных экзерсисов.

Все это на какие-то мгновения отвлекло внимание молодого человека, и когда он снова поднял свой взгляд над верхним краем газеты, то успел увидеть лишь то, как некий невысокий и склонный к полноте субъект лет тридцати двух, в незастегнутом темно-синем плаще, развевающемся дорогом шелковом кашне, за какие-то считаные секунды ускоренным шагом успевший преодолеть более чем двадцатиметровый пролет арки, уже тяжело дыша, но не сбавляя темпа, резко повернул направо и буквально тут же мгновенно скрылся за входной дверью бистро «Пре де Бурбон».

Мужчина на скамейке, едва заметно покачав головой, желчно хмыкнул, то ли от вида суетливой поспешности нырнувшего в бистро субъекта, которую он только что наблюдал и которая, на его взгляд, была наихудшей из всех возможных форм его поведения в данной ситуации, даже если тот руководствовался благим стремлением наверстать потерянное им по каким-то причинам время, то ли оттого, что снова, в который раз, получил свое подтверждение известный закон подлости, согласно которому самое интересное происходит именно тогда, когда что-то на какие-то доли секунды сумело отвлечь твое внимание. Затем он снова быстрым, но цепким взглядом оглядел все возможные подходы к бистро и оценил складывающуюся обстановку.

Проход под аркой зиял своей пустотой. Улица тоже была практически безлюдна. Правда, слева, со стороны улицы Гренель, потихоньку приближаясь, двигалась фигура какого-то пожилого господина. Но чересчур медленный темп его походки, странная и слишком бросающаяся в глаза манера по-журавлиному выкидывать вперед голени ног, лишняя примета – массивная трость, на которую он опирался, а также тот факт, что он двигался именно с этой стороны, то есть навстречу предполагаемому объекту наблюдения, в общем-то, не давали повода расценивать его появление здесь в данный момент времени как явно не случайное.

Подождав, пока старичок с немного надменным, сосредоточенно-целеустремленным видом, выдающим в нем отставного чиновника среднего ранга, помнящего лучшие времена, со скоростью анжуйской виноградной улитки, важно продефилировал по тротуару и, обогнув угловой дом на улице Лас Касес, скрылся из виду, молодой человек, выждав затем для верности еще пару-тройку минут и стараясь выглядеть предельно естественным, что в целом, надо признать, у него довольно неплохо получилось, медленно свернув газету, элегантным жестом положил ее на скамейку и легким пружинистым движением поднялся на ноги. Слегка потянувшись, что, в общем-то, тоже выглядело вполне нормально для человека, просидевшего энное количество времени в практически неизменной позе, и боковым зрением снова зафиксировав находившихся уже на противоположной стороне пруда бабушку и внука, которые, как ни странно, уже не вызывали у него практически никакого раздражения, он едва заметным движением одернул свой бежевый плащ и неспешной, спокойной и уверенной походкой перешел на тротуар и направился в сторону улицы Гренель. Поравнявшись с входной дверью, ведущей в бистро, и даже сделав два лишних шага вперед, молодой человек остановился; о чем-то на секунду задумался; неторопливо оглянулся и, посмотрев сначала на вывеску, на которой крупными буквами было написано название заведения, затем, чуть опустив глаза, на вывешенное на стекле окна меню и фотографии основных дежурных блюд, и, наконец, подняв руку, на свои часы, еще раз задумался, вздохнул и решительно потянул на себя входную дверь.

* * *

После того как дверь бистро «Пре де Бурбон» затворилась в последний раз, обстановка на улице Казимира Перье практически никак не изменилась. В отдалении возле пруда по-прежнему маячили фигуры пожилой дамы в черном пальто и смешной шапочке, со снующей возле нее собакой на поводке, и мальчика с прутиком в руках, то и дело загоняющего в воду какие-то невидимые с этого расстояния предметы. На улице периодически появлялись двигающиеся то в одном, то в другом направлении и погруженные в собственные мысли случайные прохожие. Туда-сюда сновали редкие автомобили. Правда, где-то минут через десять или пятнадцать вдоль по улице натужно протарахтел старенький дешевый мотоциклет, оседланный двумя молодыми людьми явно арабского происхождения. Припарковав свой драндулет на противоположной стороне улицы, прямо на тротуаре, под практически голыми ветвями одинокого клена, они спешились, после чего один из седоков развязной прыгающей походкой направился в бистро и, пробыв там какую-то пару минут, вышел наружу с двумя банками пива. Приглядевшись, он увидел своего приятеля, уже развалившегося в бесцеремонной позе на стоящей неподалеку от клена скамейке и разложившего на ней портативную складную доску для игры в триктрак, и той же прыгающей походкой направился к нему. При виде арабов, оккупировавших скамейку, бабушка, что-то прошептав на ухо внуку, поспешно увела его в сторону стоящих в отдалении домов на улице Бельшас.