Читать книгу - "Самоучитель Игры - Алексей Синицын"

«Так, она уже оправдывается».

– Нет, нет, продолжайте, это очень интересно, – корреспондент придвинулся поближе к столу.

Клеопатра недоверчиво посмотрела на него и заговорила снова.

– Точнее, они выдвинули тезис, согласно которому символ пирамиды был, не совсем верно истолкован первыми новоевропейскими масонами, в частности, небезызвестным Элиасом Эшмолом. Нужно сказать, что Эшмол никогда не принадлежал к братству вольных каменщиков. Этот человек родился в семье с положением, среди его предков встречались преуспевающие юристы, нотариусы и зажиточные антиквары. Он и сам имел неплохую солиситерскую практику в Лондоне… Боже мой, зачем я всё это Вам говорю? Я постараюсь покороче…

Так вот, если не вдаваться в детали переписки между Элиасом Эшмолом и Исааком Ньютоном, да, да, тем самым, – последний, ведь тоже принадлежал к членам одной из английских лож, – суть их концептуальных разногласий сводилась к следующему. По Эшмолу, Пирамида есть символ космического устройства, управления и вертикали власти, то есть, почитай, что божественного порядка. Ньютон же полагал, что Пирамида раскрывает своё истинное значение только в виде треугольной оптической призмы…

– Любопытно, я помню, нам ещё в школе рассказывали об этих опытах Ньютона по разложению дневного света на 7 цветов радуги при помощи треугольной призмы. Но я и не подозревал, что эти опыты имеют не только физический смысл. Можно, я закурю?

– Да, конечно.

Свою фирменную бензиновую «Zippo» Ричард обронил в самый момент похищения. Пришлось позаимствовать огоньку у каминного очага.

– Так на чём я остановилась? Ах, да. Разногласия – разногласиями, пусть бы себе дискутировали вволю о тайных смыслах. Разве не этим масоны занимались всегда? Однако концепция Призмы на почве здешней гонконгской ложи очень быстро обрела воплощение в, прямо скажем, довольно дикой с точки зрения современного цивилизованного человека, форме. Сейчас Вы поймёте, что я имею в виду.

Клеопатра хотела как можно быстрее перейти к сути вопроса, но никак не могла вырваться из лабиринта необходимых предварительных пояснений. Это её беспокоило и раздражало.

– Через некоторое время после того памятного собрания, на котором члены Совета 12-ти недвусмысленно намекнули на необходимость кардинальных перемен в ложе, – трудно сказать более определённо, – среди вольных братьев постепенно стала распространяться очень странная игра. Как бы это сказать… Поначалу то, что происходило, никем не воспринималось в качестве игры, а рассматривалось только как символическое воплощение концепции Призмы. Ну, что ли, своего рода ритуал, служащий закреплению нового ландмарка. Я понятно выражаюсь?

– Не беспокойтесь, продолжайте, – Ричард выпустил долгую струю дыма под массивный потолок с лепниной.

– Во всяком случае, члены Совета делали всё для того, чтобы это было истолковано именно так. Брат Исаак открыл нам, говорили они, что наше единство – «Единство Света Божьего» складывается из равноправного синтеза всех семи цветов радуги. Что это значит? Это значит, что любая устойчивая иерархии власти в ложе не только неприемлема, но и противоестественна Великому Замыслу. Добавьте к этому известное библейское пророчество о том, что последние непременно станут первыми, и Вы поймёте, какой фундамент подвели под эту дьявольскую игру члены Совета…

– И всё-таки, чем же она так ужасна? – не утерпел корреспондент.

– Всем приходящим на традиционный масонский Бал, по собственному желанию предлагалось послужить друг другу с истинно братским смирением.

– И? – он слегка изменил поворот головы, как очень умная собака.

– Для этого два любых члена братства должны были получить у Совета 12-ти по одному радужному купону. Купоны так назывались, потому что соответствовали семи цветам радуги от красного до фиолетового, выпадая пришедшим по воле жребия. По крайней мере, так утверждали члены Совета. А потом жребий решал, – она посмотрела на него, и в её глазах он прочёл испуг, смешанный с отвращением, – кто из братьев до следующего Бала будет «рабом», а кто «Господином».

– В каком смысле? – не совсем понял Ричард, продолжая неторопливо курить.

– В том-то и дело, что сначала смысл не выходил за рамки чисто символического. Игра походила на невинное упражнение в смирении, к тому же расцвечивающее серые будни всеми яркими цветами радуги, – женщина горько усмехнулась своему каламбуру. – Всё это, наверное, выглядело в глазах первых игроков как стирание социальных и имущественных барьеров, разъединяющих людей вопреки Великому Замыслу. Да, и члены Совета не уставали разъяснять «радужную» суть истинно братских отношений. А потом ведь, «рабской» повинностью человек был обременён только до следующего традиционного Бала, а там ситуация могла измениться на прямо противоположную – бывший «раб» мог легко стать «Господином».

– Купоны выдавались снова по жребию, и всё начиналось сначала. – Ричард автоматически схватил ещё один завитушчатый маковый крендель и целиком отправил себе в рот.

– Если бы всё было так просто, – вздохнула Клеопатра. – Постепенно, Игра стала разрастаться со стремительностью раковой опухоли, поглощая всё новых приверженцев и диктуя всем, кто соглашался играть с ней свои собственные условия.

– Что же, Игра сама придумывала правила для игроков? – сыронизировал корреспондент.

– А Вам кажется такое невозможным?

– Согласитесь, это почти всякому покажется невероятным, – пожал плечами Ричард.

– Хорошо, я постараюсь разъяснить Вам некоторые принципиальные нюансы Игры. Однако, Вы сами очень скоро поймёте, что всех её нюансов и деталей наперёд знать невозможно. И именно благодаря этому она сделалась для многих столь привлекательной.

Женщина быстро взглянула на комнатные часы.

– Ещё кофе?

– Нет, нет, благодарю, я в полном порядке и весь – внимание.

Она снова несколько секунд внимательно изучала его лицо, а потом заговорила вновь:

– С некоторых пор всё происходящее стало откровенно называться поединками. Почему я говорю «откровенно»? Да потому что это ещё раз доказывает тот факт, что ритуально-символическое значение радужного жребия, все разговоры о смиренном братском служении, об осознании бренности любого земного возвышения и тщетности земной власти были всего лишь высокопарной чушью, призванной скрыть истинные намерения Игры. Не смотрите на меня так, я не оговорилась. Проще всего обвинить во всём Совет. Но, во-первых, члены Совета 12-ти первыми включились в Игру на равных правах с остальными. А, во-вторых, поправками впоследствии занимались вовсе не они.

– Поправками?

– Да, поправками стали называть многочисленные мелкие дополнения к основному Регламенту Игры, появившиеся позднее. Некоторые из них прижились, некоторые впоследствии были отвергнуты или исправлены.

– Но что за люди, в таком случае, взяли на себя роль арбитров? – поинтересовался Ричард, подходя к камину с очередной сигаретой.