Читать книгу - "Статский советник по делам обольщения - Валерия Вербинина"

– Что, конечно, направило бы все подозрения против нас.

– Нас, сударыня, подозревали бы в любом случае, – отмахнулся Ломов. – Неважно, ушли бы мы или остались… Но лучше было уйти, чтобы как можно раньше предупредить генерала о сложившейся ситуации. Так я решил.

– Сложившаяся ситуация, к сожалению, такова, что правда выглядит крайне неправдоподобно, – вздохнула Амалия. – И Карл фон Лиденхоф, я полагаю, будет настаивать на том, что вы под каким-то предлогом отозвали Риттера в сторону, подсыпали ему в шампанское яд, да так ловко, что он этого не заметил, а потом выдумали историю о некоем господине, который вылез в окно. – Баронесса Корф недовольно покачала головой. – Нет, что-то тут не так. Если Риттер по каким-то причинам решил встретиться со своим убийцей – не зная, само собой, что тот является убийцей, – зачем же устраивать встречу в особняке, в разгар вечера? Почему не встретиться в другое время и в более спокойной обстановке? А если Риттер оказался в комнате случайно, когда туда забрался убийца, то как опытный агент дал себя отравить? Странно, очень странно…

– Но если убийца был одним из гостей и отозвал Риттера для конфиденциальной беседы в ту комнату… – начал Ломов.

– Тогда это просто нелепо, – решительно заявила Амалия. – Конечно, я понимаю, что все взоры были прикованы к Лине Кассини, но ведь чудес не бывает, и рано или поздно кто-нибудь вспомнит, как сидевший рядом гость отлучился неизвестно куда, да так и не вернулся. И я не понимаю, почему Риттер дал себя провести… Почему яд оказался в его бокале, а он этого даже не заметил. – Она нахмурилась, покусывая нижнюю губу. – Это преступление или провокация, называйте его как хотите, не согласуется с характером жертвы. Либо мы чего-то не знаем, либо… Либо все обстоит совсем не так, как нам кажется.

– Вы хотите сказать, – хмуро промолвил Ломов, – что Риттер мог стать случайной жертвой, а яд предназначался кому-то другому?

– Что-то тут не так, – упрямо повторила Амалия, – головоломка никак не складывается… – Она сморщилась. – Ладно. Давайте пока оставим убийство в покое и займемся тем, что произошло утром. Что именно вам известно о поджоге, Сергей Васильевич?

– Утром некий юноша в черном пальто, в шапке и с физиономией, замотанной шарфом до самого носа, вошел в дом, где жил Риттер, и писклявым голосом спросил у швейцара, на каком этаже живет доктор Широков.

Амалия удовлетворенно кивнула.

– Знакомый метод… Само собой, никакой доктор его не интересовал, интересовала лишь квартира Риттера. Продолжайте…

– Швейцару юноша показался странным, но мало ли что – вдруг человек простудился, и оттого голос у него такой тонкий… Одним словом, юноша поднялся по лестнице и пропал, а через несколько минут квартира Риттера загорелась. Когда приехали пожарные, было уже слишком поздно.

– Слуги?

– Слуга Пауль был вызван к фон Лиденхофу. По поводу распоряжений насчет похорон, насколько мне известно. Так что в квартире никого не было.

– Ясно, продолжайте… Нет, прежде ответьте еще на один вопрос. Сначала загорелось у дверей квартиры, то есть поджог был снаружи, или все же внутри?

– Внутри.

– То есть у поджигателя был ключ?

– М-м… Боюсь, на этот вопрос вам сможет ответить только фон Лиденхоф. В конце концов, есть же такая вещь, как отмычки.

– Стало быть, поджигатель – или поджигательница, если принять версию о переодетой женщине, – проник в квартиру с помощью ключа или отмычек, устроил пожар, при этом, возможно, похитил какие-то бумаги и скрылся, не оставив следов. Я правильно понимаю?

– Да, сударыня.

– Дело усложняется, – проворчала Амалия. – Если речь идет о провокации, то для чего пожар? С лихвой хватило бы и одного убийства… – Она нахмурилась. – Скажите, а Риттер, часом, не занимался шантажом?

– Во славу своей страны он мог заниматься чем угодно, – буркнул Ломов.

– Разумеется. Но не мог ли он… Скажем так, перегнуть палку? Нередки случаи, когда человек хочет добиться одного, а в результате получает совсем другое…

– То есть, по-вашему, Михаэль Риттер, этот хладнокровный сукин сын, который всегда все просчитывал наперед, мог ошибиться, да так, что это стоило ему жизни?

– Я исхожу из того, что он был убит при обстоятельствах, при которых хороший агент никогда не позволит себя убить, – сухо произнесла Амалия. – Любого можно застать врасплох, любому могут выстрелить в спину, когда человек этого не ожидает, но быть отравленным на званом вечере… Яд в шампанском! Воля ваша, Сергей Васильевич, но это уже чересчур… У Риттера имелось бы хоть какое-то оправдание, если бы он был пьян и не владел собой, но я же помню его… Он вовсе не был пьян и, как обычно, пил очень умеренно.

– Однако яд совершенно точно был в шампанском, – буркнул Ломов. – Вы правы, госпожа баронесса. Или Риттер – больший осел, чем я его считал, или… Или и на него нашелся более хитрый противник, чем он сам.

– Но яд не мог оказаться в бокале сам по себе, – настаивала Амалия. – Его туда подбросили, но кто? Когда? И главное, почему Михаэль Риттер ничего не заметил? Допустим, вы берете бокал с подноса. Вы держите его в руке, но обычно шампанское берут, чтобы сразу выпить… Как в таких обстоятельствах туда вообще можно что-то подбросить?

– Если только жертва была убийце совершенно не важна, – буркнул Ломов.

– Что? – Амалия аж подскочила на месте.

– Провокация, госпожа баронесса, могла быть рассчитана на то, что во время вечера кто-то умрет, – терпеливо пояснил ее собеседник. – Не важно кто, важно лишь, чтобы была жертва. Понимаете, к чему я клоню?

– Но больше половины гостей на вечере были подданными России!

– Ну да, а теперь подумайте, какой бы это произвело эффект. Допустим, яд растворили в бокале, чтобы его просто выпил хоть кто-то – неважно кто. Умирает немец – виноваты русские; умирает русский – виноваты немцы, потому что князь таким наглым образом демонстрирует свое превосходство, и в любом случае отношения между нашими двумя странами стремительно ухудшаются. Если совсем повезет, то умрет князь, и тогда завтра же начнется война. Или Лина Кассини… Нет, в этом случае в газетах покричали бы пару дней, а потом все забыли бы о ее существовании. Кстати, если я прав, то отравленное шампанское могло попасть к любому из нас – ко мне или к вам, например, и тогда ситуация была бы ровно такой же, как и с Михаэлем Риттером, только не князь Гарденберг, а генерал Багратионов требовал бы расследования и возмездия. Но случилось так, что яд попал именно к Михаэлю Риттеру, и умер он не в большом зале у всех на виду, а в одной из дальних комнат. А Карл фон Лиденхоф, сообразив, что дело нечисто, не стал подчеркивать тот факт, что имело место убийство. Это, конечно, не большое утешение, потому что веревка все равно у нас на шее, и только от этого мерзавца зависит, когда именно он решит ее затянуть…

– Ваша версия очень любопытна, – сказала Амалия после недолгого молчания. – Но она не объясняет некоторые моменты. К примеру, она не объясняет бегство человека во фраке и пожар в квартире Риттера, устроенный переодетой женщиной.