Читать книгу - "Смертельный архив - Алексей Макеев"

Князь, естественно, рассказал Звонареву сжатую версию событий, не упомянув о том, как именно ушел.

– Архив до сих пор у нее, – Луганский снова внимательно посмотрел на капитана. – Значит, ни сном ни духом про ментов?

– Нет. Хотя соображения мелькнули.

– Ну?

– Архив большой, информации много… – Звонарев с трудом сел, прислонившись к спинке дивана. – Наверняка там и на наших пара-тройка листков найдется. Она пригласила, он подумал – на кой черт рисковать? – и прислал отряд: закончить разом со всеми – конкурентами и продавцами.

Заведомо ложное соображение придумал на ходу – не стал бы вероятный покупатель, имеющий отношение к власти, рисковать собой: попади бумаги к честному менту… Но Князю знать об этом не стоит – пусть видит, что подозреваемый сотрудничает.

По-видимому, Луганскому пришли в голову те же соображения.

– Не думаю. Если пригласили – значит, знали, что клиент платежеспособен. Соответственно, на лишний риск не пойдет, отдаст деньги, и все; надо искать в другом месте… Ладно! – Князь встал, поправил на выпирающем животе рубашку. – Лежи, отдыхай. Врач сказал, максимум неделю проболеешь… он с меня еще и за руки твои бабла содрал – кстати, что с ними?

– А, – капитан махнул рукой, только сейчас поняв, что ладони действительно перестали саднить и крепко перевязаны. – Неудачная идея – тяжелые последствия.

– Ясно… О! – внезапно Луганский остановился. – Харон! – толстяк с подозрением уставился на Звонарева. – У него-то мы не спросили, может, ты заезжал куда…

У капитана засосало под ложечкой – Луганский слишком много знает о городе, чтобы не слышать о «стукаческом» баре, водитель подтвердит… дальше будет плохо.

Вошел Харон – все такой же равнодушный и холодный, как покойник, – уставился жуткими бесцветными глазами на Князя.

– Скажи, вы заезжали куда-нибудь по дороге из деревни? Или, может, наш друг, – Луганский ткнул пальцем на диван, – звонил?

Парень несколько секунд молчал; Звонареву показалось, что прошла целая вечность… он никогда не думал, что это не выдумка – когда секунда тянется бесконечно долго…

– Нет, – на лице Харона не дрогнул ни один мускул, – из деревни привез сюда; когда достал оружие, он тоже был здесь, ждал.

– И не звонил никому? – на лице Князя появилось едва заметное облегчение.

– При мне нет.

– Хорошо. Ладно, сидите здесь, поговорим, как выздоровеешь, – он пошел к двери. – Попробую узнать, что за крыса пыталась со мной покончить… Это что? – Князь поднял с пола ручку. – Твоя?

– Да. В блокнот писать.

– Не теряй, – бросил на диван. – Все, уехал. А, вот еще что… – задержался. – Грязь твою проверили.

– И?..

– Занятный состав. Я попросил уточнить, – Князь потер небритую щеку, – полимер на основе латекса, используется в медицине для создания искусственной кожи, в фильмах…

– Чем тогда занятный?

– Далеко не каждому по карману. Для примера, в русских фильмах его вообще не используют, выбирают материалы попроще.

– Н-да… – теперь Звонарев удивленно тер подбородок. – Что думаешь?

– Ты притащил, тебе и думать! Отдыхай.

Харон закрыл за ним дверь и вернулся в комнату. Молча уселся в кресло и уставился на капитана.

– Почему? – Звонарев недоуменно моргал. – Почему не сказал?

– Не узнал…

– Мы знакомы? – такого поворота капитан не ожидал. – Откуда?!

– Саньку Рощина помнишь? – голос парня – впервые! – едва заметно дрогнул.

– Конечно, друг мой, воевали вместе.

– Брат его, младший.

Капитан сначала фразы не понял, потом дошло: припомнился мелкий смешливый пацан, братишка Сани, все время пытавшийся увязаться за ними. Но ему было… сейчас было бы…

– Димка?

Харон-Димка-Зомби кивнул. Его глаза по-прежнему ничего не выражали.

– Почему сразу не сказал?! – Звонарев дернулся, тут же сморщившись от резкой боли.

– Зачем? Что это меняет?

– Ну, как же…

– Ты однажды спас брату жизнь, он рассказывал… отдаю долг. Теперь квиты.

Харон резко встал и ушел на кухню – тяжело прятать за непроницаемостью боль…

Санька Рощин, которого Звонарев однажды действительно вытащил из-под душманского огня, погиб в одну из следующих командировок – он вместо школы милиции пошел в армейский спецназ. Капитан тогда, на Богожинском кладбище, первый и последний раз плакал, обнимая почерневшую от горя мать друга.