Читать книгу - "Убийца, мой приятель - Артур Конан Дойл"

Я взглянул на часы: стрелки показывали час ночи. Я проспал три часа. Послышались тихие шаги: кто-то приближался к моей двери. Тяжёлой поступью шёл мужчина, за ним едва слышно следовала женщина. Я в ужасе глядел на дверь, ожидая, что она распахнётся, подсвечники слетят со стула и произойдёт нечто ужасное. Но дверь оставалась закрытой. Я быстро приблизился к ней и прильнул к замочной скважине. Совсем рядом прошуршало женское платье.

– Томас, дорогой, не сегодня! – послышался печальный шёпот миссис Ферн. – Нет, только не в эту ночь!

– Нет, сейчас! – Этот угрюмый бас мало напоминал голос моего радушного хозяина. – Иди в постель, моя милая, я просто принесу тебе свечку.

– Как же я могу вернуться, Томас, ты сошёл с ума. Не этой ночью, пожалуйста. Твои нервы уже на пределе.

– Возвращайся, моя девочка. Оставь меня: я просто принесу тебе свечку.

Обладатель тяжёлой поступи стал подниматься, лёгкие шаги затихли внизу. Наступила тишина. Десятки самых фантастических предположений ночными тенями возникали у меня в мозгу. Одна такая минута по насыщенности своей стоит сотни жизней. Свеча догорела, и я вдруг осознал, что за окном тихо. Я отдёрнул шторы: на небе, словно разорванном пополам, сияла безмятежная луна. Её бездушный свет не несёт в себе любви и огня: он – квинтэссенция чужого сияния – сродни тем из нас, кто любит пригреться в тени великого человека, не испытывая при этом даже симпатии к источнику, этот огонь порождающему.

Всё же лучше отражённый свет, чем свеча, решил я, тем более что свечи-то у меня теперь как раз и не было. Но потом понял, что весь свет Вселенной я отдал бы в ту минуту за одну-единственную свечку: не понесёшь же луну с собой в коридор! Впрочем, без неё было бы, пожалуй, ещё хуже. Я чуть-чуть выждал, но не услышал ни звука. Возможно, хозяин также решил довериться яркому свету царицы ночи и не стал искать свечу. Я открыл дверь и остановился в тёмном коридоре. Через несколько секунд внизу послышались шаги; на лестнице не видно было ни зги. Шаги приближались. Прежде чем человек достиг лестничной площадки, на которой располагалась моя комната, я успел скрыться за дверью и тихо её прикрыть. Наступила пауза; затем вновь раздались звуки шагов – хозяин продолжал подниматься. С неожиданной решимостью я, в одних носках, вышел на тёмную лестницу и отправился вслед за ним.

На следующей площадке он опять постоял в темноте; вновь миссис Ферн вышла из спальни и стала уговаривать мужа вернуться. Тот с прежним упрямством посоветовал ей возвращаться в постель и продолжил свой путь. Лунный свет, струившийся из маленького оконца, падал на лесенку, скрывавшуюся в нише на верхней площадке. Хозяин взбежал по ней с юношеской прытью, затем разжал кулак, вставил ключ в замок скрывавшейся в темноте двери, бесшумно повернул его и вошёл внутрь. Дверь осталась чуть приоткрытой. Вверх по той же лесенке осторожно двинулся и я. Ноги меня не слушались, поступь была нетвёрдой, но я сумел добраться до вершины без единого звука. Затем толкнул дверь и оказался в комнате – точнее, на чердаке.

В первое же мгновение я успел охватить взглядом все детали обстановки; в следующее – разгадать тайну «верхнего этажа». Каждый уголок комнатки был освещён ярким и холодным лунным светом. Скошенная крыша, подпираемая грубо отёсанными суковатыми балками. Чёрная ткань на стенах. Красный коврик в середине помещения, а на нём – ящичек с высокими серебристыми рукоятками. Перед гробиком в ярком сиянии лунного света согнулся в три погибели – скорбно, но явно не для святой молитвы – пожилой мужчина. Все мои чувства напряглись, словно натянутые струны.

Похолодев от ужаса, я шагнул в комнату. Хозяин вскочил на ноги, да так и остался стоять передо мной, не в силах произнести ни слова. Я заговорил первым:

– Итак, мистер Ферн, вы наконец-то разоблачены.

Он продолжал глядеть на меня, словно ожидая, пока из хаоса мыслей не составится вразумительного ответа. Затем вздохнул и с какой-то вялой покорностью произнёс:

– Да, наконец-то.

Я растерялся. Хозяин не оправдывался, – похоже, он был в замешательстве.

– При моём скромном участии закон настиг вас, мистер Ферн, и вам придётся ему подчиниться.

– Да, да, – тихо ответил он. – Вот уж три года исполнится в октябре, как я дурачу его, этот самый закон.

– О боже, как можете вы столь хладнокровно говорить о содеянном! – вскричал я. – Неужто сердце ваше так очерствело, что, даже совершив ужаснейшее убийство…

– Как вы сказали?! – воскликнул хозяин, поражённый моими последними словами. – Убийство? Да будьте вы прокляты! Пусть Бог осудит вас так же несправедливо, как вы меня осудили!

Он схватил меня своей огромной ручищей и принялся трясти за плечо. По лицу его потекли слёзы, а проклятия, казалось вырвавшиеся из глубин сердца, так и застыли на губах, не находя себе выхода. Я поглядел на него, на посеребрённый гробик, стоявший посреди этого заброшенного чердака, и вырвался из тисков.

– В таком случае, во имя общего нашего Судии, ответьте мне, что это такое? – Я указал на жуткий ящик.

Страсть его вдруг угасла. Он закрыл руками лицо и как слепой побрёл к середине комнаты. Затем опустил голову к гробику и сквозь слёзы принялся шептать какие-то ласковые слова, тут же сливавшиеся со всхлипываниями. Почувствовав какое-то движение за спиной, я обернулся и увидел миссис Ферн. Лицо её было таким же белым, как и падавший на него свет, но женщина держалась с достоинством, являя собой резкий контраст как с мрачным чердачным склепом, так и с самим видом сломленного горем мужа. Видно было, как быстро под длинной ночной рубашкой вздымается грудь, – в остальном хозяйка оставалась совершенно спокойной.

Бросив на меня быстрый взгляд, она подошла к мужу и обвила руками его шею. Он вздрогнул от прикосновения и склонил свою огромную взъерошенную голову ей на плечо. Глубина горя, потрясшего этого человека, была неизмерима: его необузданный темперамент открылся вдруг передо мной с совершенно неожиданной стороны. Она вытерла ему, как младенцу, ладонями слёзы с лица. А когда несколько мгновений спустя взгляды их обратились к маленькому окошку, указала на небо, по которому проплывали облака и где торжественная синева словно спряталась среди россыпи мерцающих звёзд, спасаясь от яркой луны. Он снизу вверх взглянул на жену, подобно бессловесной твари, требующей от высшего существа объяснения собственным невыразимым чувствам. В голосе миссис Ферн, ответившей на его немой вопрос, послышалась особенная теплота:

– Почему бы тебе не обратить взгляд твой – туда?

Мистер Ферн повернулся к гробу и закрыл руками лицо, словно защищаясь от мыслей, навеваемых видом звёздного неба.

– Потому что она – тут… – Грубый голос его дрожал. – Тельце, которое я обнимал, – здесь, губы и щёчки, которые я целовал, – здесь. Ты говоришь, что это – материя, а не дух. Дух – в вышине, такой же холодный и жуткий, как те божественные звёзды. Но ведь это тело я так лелеял, так любил. Эти яркие глаза… её голубые глаза, я сохранил их!

Он кивнул мне и продолжил свою печальную, но, как ни странно, весьма горделивую речь: