Читать книгу - "Ласточкино гнездо - Валерия Вербинина"

У Матвея Семеновича выдался чрезвычайно хлопотный день.

Ему звонили по телефону, подстерегали в коридоре гостиницы, хватали за рукав на улице – одним словом, всячески досаждали, причем с одним и тем же набором реплик, которые он вскоре выучил наизусть.

– Ах, какой ужас! Что же теперь будет?

– Ну, – отвечал уполномоченный с непроницаемым видом, – что-нибудь таки будет. Непременно!

– Но ведь это же кошмар!

– Кошмар, – покорно соглашался Матвей Семенович.

– А как же фильма?

– Что – фильма?

– Ну после того, что произошло сегодня…

– Фильма в плане кинофабрики, значит, ее в любом случае закончат. В сущности, что изменилось? Земля продолжает вертеться, Крымкурсо^[18] по-прежнему возит приезжих в горы, море на месте, а нарзан всегда теплый.

И, завершив беседу сердечнейшей улыбкой, Матвей Семенович удалялся, меж тем как собеседник с изумлением смотрел ему вслед.

В конце концов, уполномоченному надоело отвечать на одни и те же вопросы, и он сбежал, что называется, куда глаза глядят.

Ноги привели его к живописному базару, на котором он купил кулек отборных лакомств для своего попугая. Побродив для приличия еще некоторое время по городу, Матвей Семенович решил, что теперь можно вернуться в гостиницу, но у входа столкнулся с взъерошенным и явно чем-то рассерженным Петей Светляковым, который вцепился в уполномоченного, как клещ.

– Матвей Семенович, вы уже слышали?

– Что именно я должен был слышать? – осведомился Матвей Семенович с изрядной долей сарказма, перекладывая кулек из одной руки в другую и поправляя кепку.

– Вот, даже вы не знаете! – воскликнул Петя. – Теперь, оказывается, у нас два режиссера – Голлербах и Мельников. Автомобильная погоня в горах, съемки на баронской даче – все им! А между прочим…

Матвей Семенович уже приблизительно представлял себе суть претензий собеседника, и чутье не обмануло уполномоченного.

– Между прочим, – обидчиво продолжал Петя, – я являюсь ассистентом режиссера! Я имею право руководить съемкой! Но нет, оказывается, у нас теперь снимают актеры… и даже сценаристы…

– Это не мое решение, – поспешно заметил Матвей Семенович, чтобы вернуть молодого человека на землю.

– Разумеется, не ваше, так распорядился Борис Иванович! Но, кажется, я имею право…

– Петр Антонович, – перебил его уполномоченный, которого этот разговор начал утомлять, – позвольте мне дать вам один совет. Если вам что-то кажется, то вы переведите дух и выпейте водички, а потом хорошенько подумайте. Может быть, то, что вам кажется, вовсе не кажется другим. Может быть, вам вообще кажется то, чего нет на самом деле. Вы меня понимаете? – внушительно добавил Матвей Семенович. – Борис Иванович делает то, что считает нужным, и он здесь главный. Если он назначил вместо себя не вас, а Голлербаха и Мельникова, значит, у него были на то свои причины.

Петя надулся.

– Интересно, что скажут в Москве, когда узнают о безответственном поведении нашего режиссера, – сухо заметил он. – Он придумал безумно рискованный трюк, совершенно не оправданный, и едва не погиб.

– Ну так не погиб же, а всего лишь сломал ногу. И потом, это была его нога, а не ваша. – Матвей Семенович прищурился. – К чему столько треволнений? Поверьте мне, Борис Иванович взрослый человек и прекрасно представлял себе все риски.

– Неужели? А то, что режиссер выбыл на неопределенный срок и теперь вместо него будут командовать два неподготовленных человека, ничего не значит? А если кинофабрика потерпит убытки? Кстати, вы не забыли, что на съемках присутствовал представитель прессы? Он вполне может устроить Винтеру разнос в газете…

– Сколько угодно, – хладнокровно парировал Матвей Семенович. – Если человек очень хочет оказаться на бирже труда, я таки не вижу смысла ему мешать.

Петя, очевидно, уловил в словах уполномоченного какой-то подтекст, касающийся не мнимого репортера Опалина, а лично его самого, потому что застыл на месте с открытым ртом.

Уполномоченный повернулся, собираясь уйти, но решил все же кое-что добавить.

– Вы молоды, – внушительно произнес он, хотя сам был старше собеседника всего на несколько лет, – и думаете, что можете идти по головам. Но вот что я вам скажу, Петр Антонович: есть такие головы, по которым пройти не удастся, так что бросьте этих глупостев.

Ошибка в последней фразе ничуть не умаляла ее весомости – и все же, когда Матвей Семенович удалился, честолюбивый ассистент не чувствовал ни капли благодарности за полученный совет.

С точностью до наоборот – стоит признаться, что Светляков честил про себя недавнего собеседника на все корки, а иные мысли ассистента так и вовсе имели отчетливый антисемитский оттенок.

Что касается уполномоченного, то он поднялся к себе в номер, сжимая в руке кулек с орехами и сушеными фруктами, и решил хоть на некоторое время выбросить из головы кино со всеми его интригами и интриганами, включая пронырливого ассистента режиссера.

– Ну, прелесть моя, что хорошего ты мне скажешь? – ласково спросил Матвей Семенович у пестрого попугая в просторной клетке, стоявшей у окна.

– Говорит Москва! – бодро прокричал попугай голосом диктора из репродуктора.

Уполномоченный развеселился.

– Очень хорошо, прелесть моя! На вот, держи…

Он стал кормить птицу. Попугай съел несколько кусочков, покосился на Матвея Семеновича круглым глазом и неожиданно выпалил:

– Дурак!

– Твоя правда, прелесть моя, – задумчиво промолвил уполномоченный, усмехаясь, – спорить не стану… Надо было идти в аптекари, как советовала бедная мамочка. Чистая работа, спокойная, лекарства всем нужны, а кому не нужны, тем все равно когда-нибудь понадобятся… Это кино с ума меня сведет. – Он протянул попугаю на ладони несколько орешков. – На, держи еще, кушай, моя прелесть!

Пока Матвей Семенович кормил попугая, Тася повсюду искала Опалина и наконец обнаружила его в «Красной Ривьере» в компании трех актеров и фотографа Беляева.

Тут, вероятно, самое время пояснить, что Борис Винтер не разбился насмерть в том числе и потому, что Иван вовремя заметил, что происходит, и побежал помогать пожарным, которые засмотрелись на трюк и не успели развернуть и натянуть брезент.