Читать книгу - "Тридцать три несчастья - Марина Константинова"

Любка отчаянно замерзала. Этот придурок, ее сменщик Володька, недоученный пэтэушник, сжег обогреватель. У него не хватило ума позвонить ей и предупредить, чтобы она захватила из дому свой. И вот теперь ей предстояло до восьми утра сидеть в арктическом холоде и зарабатывать воспаление легких. Чтобы хоть как-то согреться, Любанька открыла бутылку «Столичной» и попивала водку, тоскливо глядя в экран черно-белого телевизора «Юность». Покупателей почти не было, да Любаньке было и не до них.

Час назад она выскочила на улицу и позвонила Кириллу из автомата. Тот категорически отказался привезти ей обогреватель, заявил, что срочно уезжает по делам — это на ночь-то глядя! И вообще он посоветовал ей закрыть ларек и уматывать домой.

— Но, Кирюша, миленький, я же не могу вот так все бросить… Лерка может в любой момент приехать с проверкой, и потом, выручка… — всхлипывала окоченевшая Любанька.

— Любка, ты меня достала! Твоя жадность тебя погубит. Все, мне некогда. Пока.

Жадность! Это у нее-то, у Любки, жадность?! Любанька глотала горькие слезы и запивала их водкой. Ей многое приходилось терпеть от Кирилла, но подобной несправедливости она не ожидала.

Уже четыре месяца она мучилась в этом проклятом ларьке, и на ее зарплату жила вся семья. Кирилл получал небольшие деньги в своем банке, но никогда не отдавал в дом ни копейки. Однажды она попыталась поговорить с ним, но ответ был один:

— Мне нужны карманные деньги! Дома я только завтракаю, я должен на что-то есть, плюс транспорт. Сама понимаешь…

В дверях появился Колян:

— Мог бы ужинать дома. И вместо такси ездить в метро.

Зависла пауза. Кирилл спокойно закурил, закинул ногу на ногу и уставился на Коляна холодным, наглым взглядом:

— Устами младенца, да?.. Не рановато ли реплики отпускаешь?

Неожиданно он заорал:

— Не смей лезть в мои дела, гаденыш!!

Люба даже охнула. Колян смолчал, сжал кулаки и вышел.

С тех пор они не разговаривали, а Любанька металась между двух огней.

Дом напоминал коммуналку, где все друг друга ненавидят, соблюдая лишь внешние приличия.

Обида переполняла Любаньку, она не заслуживала подобного хамства, но особенно жалко ей было Коляна, вся вина которого заключалась в том, что он уже начал кое-что понимать.

Подвалили какие-то мужики, долго суетились, приставали к ней с расспросами, но купили всего лишь пачку сигарет.

«Вот, блин, только холоду напустили!» — зло подумала Любанька и захлопнула окошко. Через пять минут еще кто-то поскребся в стекло. Закоченевшим пальцем в обрезанной шерстяной перчатке Любка открыла задвижку, и в растворившееся оконце просунулась голова в мгновенно запотевших очках. Обдав Любку винными парами, прокуренный женский голос произнес:

— Девушка, у вас тут, это самое… шампанское есть? Только чтобы полусладкое.

«О господи, вот я и засветилась!» Любка сразу узнала свою знакомую ассистентку по актерам с «Мосфильма» Таньку Гаврилову.

Не виделись они уже лет семь, и Любаньке было неприятно обнаружиться в качестве ларечной торговки.

«Может, не узнает». Любанька повернулась к ней спиной, доставая с полки бутылку. Но та уже протирала очки, готовясь расплатиться.

— Вот черт! Любка! Ты, что ли? — изумилась Гаврилова. — А я, это самое, смотрю, ты это или не ты…

— Да я это, я. Здорово, Танюха, — призналась Любанька. — Вот твое шампанское. Бери.

— Эге! Да мы с тобой сейчас его и разопьем! Ну, чего меня на морозе-то держишь?

Люба попыталась возразить, но Гаврилова уже ломилась в дверь. Пришлось отпереть.

— Ну надо же! — похлопывая себя варежками по бокам, стрекотала Гаврилова. — А мы тут в «Пекине», это самое, интерьер выбирали.

— Ну и как? Успешно? — нехотя улыбнулась Любанька.

— А то как же! Выбрали. А потом и набрались! Ха-ха-ха! — закатилась Гаврилова от своего каламбура. У нее изо рта шел пар, и она зябко притопывала по промерзшему настилу. — Что-то у тебя не жарко… Курить-то можно?

— Кури, конечно, — Люба придвинула к ней жестяную банку, служившую пепельницей, и достала пластмассовые стаканчики.