Читать книгу - "Факир против мафии - Фридрих Незнанский"

Юрий Георгиевич Отаров встретил Турецкого у себя в кабинете, в здании фонда. Кабинет был небольшим, но очень уютным. Мебель из карельской березы больше напоминала домашнюю, чем офисную. Большой аквариум с яркими и медлительными экзотическими рыбками, удобные кожаные диванчики и кресла — все располагало не к работе, но к отдыху.

Сам Юрий Георгиевич Отаров полностью соответствовал интерьеру кабинета. Он выглядел как добрый начальник большого и слаженного коллектива. Невысокий, полный, с седоватой и лысоватой головой, голубыми, как июньское небо, глазами и приятной улыбкой, в которой было все — и мягкость, и сердечность, и забота о своих подчиненных, и приветливость по отношению к гостям.

Едва Турецкий переступил порог кабинета, как Отаров поднялся ему навстречу.

— А, здрасте-здрасте!

Он подошел к Турецкому и крепко пожал ему руку своей пухлой, мягкой ладонью. Затем гостеприимным жестом указал на кожаное кресло возле стола:

— Присаживайтесь, пожалуйста! Да-да, вот сюда!

Турецкий сел в кожаное кресло. Оно было таким мягким, словно сделано из облака, и в то же время прекрасно держало форму.

— Вам удобно? — с улыбкой осведомился Отаров.

— Вполне, — ответил Александр Борисович. — Спасибо.

Отаров обошел вокруг большого и очень красивого письменного стола и опустился в свое кресло — поскромнее и поменьше, чем то, на котором сидел Турецкий. Сложил руки в замочек, положил их на стол, посмотрел на Турецкого и сказал:

— Ну-с, дорогой товарищ следователь, что же вас ко мне привело?

— А вы не догадываетесь? — ответил Турецкий вопросом на вопрос.

Отаров прищурил один глаз и сказал:

— Я не люблю играть в отгадки. Это не в моих привычках. Да, и кстати, намеков — даже самых прозрачных — я тоже не люблю. Поэтому уж будьте так любезны: говорите со мной прямо и, по возможности, коротко. Мое время очень дорого стоит.

Закончив эту тираду, Отаров вновь приветливо улыбнулся и ожидающе посмотрел на Александра Борисовича.

— Что ж, — сказал Турецкий, — коротко так коротко. Это и в моих интересах тоже. — Заметив на столе пепельницу, Турецкий спросил: — Курить-то у вас можно?

— Пожалуйста, — ответил Отаров. — Сам я не курю, но другим не запрещаю. Мне нравится запах табака.

Александр Борисович закурил сигарету, Отаров пододвинул к нему пепельницу. Турецкий кивнул, затянулся сигаретой, неспешно выпустил дым и заговорил:

— Вопрос у меня к вам, господин Отаров, такой: какие отношения связывают вас с Эдуардом Васильевичем Дубининым?

Отаров усмехнулся тонкой, почти неуловимой усмешкой.

— Забавно, — сказал он. — Нет, честное слово, очень забавно.

— Что именно вас забавляет? — осведомился Александр Борисович.

— Забавно, как вы, сыщики, любите задавать вопросы, на которые знаете ответ. Ведь вы же наверняка знаете про наши «отношения» с Дубининым все. Так к чему эта риторика?

Турецкий сдержанно усмехнулся:

— Моя работа на пятьдесят процентов состоит из риторических вопросов, на которые я, вопреки всякой логике, желаю услышать ответ. Ничего не поделаешь.

Отаров лукаво прищурился.

— Ну что ж… — сказал он полным непреходящего спокойствия голосом. — Коли так, то я отвечу. С Дубининым нас связывают чисто деловые отношения. Я был инициатором создания фонда «Миллениум», который занимается помощью бывшим спортсменам. В свою очередь, фонд «Миллениум» оказывает финансовую поддержку «Всероссийской славянской партии». Эдуард Васильевич Дубинин — председатель правления «Экологической партии России». Эти две партии объединились на минувших выборах в один блок. Вот и все наши отношения.

— Вы финансируете «Экологическую партию России»?

Отаров откинулся на спинку кресла и внимательно посмотрел на Турецкого. Потом заговорил спокойно и рассудительно. Похоже, этот человек вообще никогда не повышал голоса, даже когда высказывал в лицо собеседнику самые неприятные вещи.

— Вообще-то на вопросы, касающиеся моего участия в финансировании политических партий и организаций, я отвечать не люблю. Журналистов, задающих мне такие вопросы, я гоню в шею. Однако, прослышав о вашей настойчивости, Александр Борисович, я вам отвечу. Во время предвыборной кампании фонд «Миллениум» оказывал финансовую помощь «Экологической партии России», поскольку она шла на выборы в одном блоке со «славянской партией». Но после выборов всякие финансовые контакты прекратились. Я ответил на ваш вопрос?

— Да, ответили.

Отаров приподнял темную бровь:

— Что-нибудь еще?

— Вы были лично знакомы с Еленой Сергеевной Канунниковой?

— Вот! — сказал Отаров и улыбнулся. — Вот вопрос, которого я от вас ждал! Я уже прослышал о том, что версия о самоубийстве Елены Сергеевны и ее мужа вызывает у вас сомнения. Могу я узнать, на чем они основываются?

— Не можете, — сухо ответил Турецкий.

Отаров слегка дернул щекой, словно Турецкий дал ему пощечину, однако лицо его от этого не стало менее приветливым.

— Что ж, — вздохнул он, — понятно. Вам осталось добавить еще одну коронную фразу: «Вопросы здесь задаю я». И тогда я окончательно съежусь в комочек и расплачусь от испуга под вашим строгим взглядом.

Отаров посмотрел на Турецкого, ожидая ответной реплики, однако реплики не последовало. Александр Борисович курил, молча разглядывая Отарова.

Тогда Отаров снова заговорил:

— Что касается нашего знакомства с Канунниковой, то оно было весьма поверхностным. Естественно, мы несколько раз встречались, чтобы обсудить процедурные вопросы. Но не более того. Видите ли, у меня есть подозрение, что Елена Сергеевна недолюбливала меня.

Турецкий прищурился:

— Было за что?

Отаров задумчиво наморщил лоб:

— Да вроде бы нет. Хотя если подумать… Вы ведь знаете, Канунникова была женщиной с тяжелым характером. Ей всегда что-нибудь не нравилось. Это не потому, что она была плохим человеком. Просто… — Отаров вновь поморщился, подыскивая нужное слово. — Просто это такое свойство души, что ли. Есть такие люди, которых ничто не сможет примирить с окружающей действительностью. А если вдруг на земле наступит Царство Божие, то они и тут не смирятся. Они построят ракету и полетят куда-нибудь на Марс или Венеру. Они комфортно себя чувствуют только там, где нечем дышать. Их возбуждают конфликтные ситуации, они для них созданы. Они живут для этих конфликтных ситуаций. Вы понимаете, о чем я?

— Приблизительно, — ответил Турецкий.

— Ну вот, — кивнул Отаров. — А раз понимаете, то вам должно быть понятно и то, почему она испытывала такую неприязнь ко всем, кого можно условно назвать «олигархами».

Турецкий смотрел на Отарова и спрашивал себя: неужели этот ужимистый клоун, мастер словоблудия и есть тот самый Отаров, при упоминании о котором многих людей прошибает холодный пот? Что это — искусная игра или выработанный годами стиль поведения? Но зачем?