Читать книгу - "Вся прелесть стриптиза - Марина Серова"

— Как стыдно! — закрыла Нина лицо руками.

— Кстати, Олег подозревал, что это вы периодически названивали Максаковым. Но, поскольку он жил в ожидании развода, ему было все равно.

Бедный Андрей, покрасневший от смущения, подошел к жене и нежно обнял ее за плечи:

— Нина… Пожалуйста…

— Дома поговорим, — ответила Нина, вытирая слезы. — Ведь теперь мы можем вернуться к себе…

— А вы, Нина, несмотря на неудавшуюся карьеру, все-таки способный человек.

— Что вы имеете в виду?

— Ну, вашу маскировку под нищенку-старушку на кладбище, например.

— Выходит, что нет, если вы меня узнали, — грустно сказала Нина.

— Не вас, а ваши ногти, — поправила я. — Такая отчетливая лопатообразная форма встречается у женщин крайне редко.

Глаза Нины снова увлажнились.

— Лопатообразная… — проговорила она, сдерживая готовые хлынуть слезы.

— Ничуть не хуже, чем все остальные модификации, — успокоила я ее.

Послышался шум открывающейся двери и оживленные голоса в прихожей.

Олег замешкался на кухне, а Ольга, что-то весело напевая, вошла в квартиру.

Увидев нашу компанию, расположившуюся возле магнитолы в гостиной, она замерла в нерешительности.

— Это… это вы… Значит, все закончилось благополучно? — справилась она с волнением.

— Для кого как, — ответила я со вздохом. — Тремя трупами, однако, стало больше. И я очень рада, госпожа Максакова, что вы — не в их числе. Как было верно отмечено в одном старом фильме, главное — это вовремя смыться.

— Выбирайте выражения, — наклонила голову Ольга. — Вы как-никак в моем доме. И потом — это именно я позвонила в милицию.

— Добавьте еще, что у вас траур по погибшему в перестрелке любовнику, — предложила я.

Тут Олег выглянул из кухни и с любопытством посмотрел на меня:

— Срывание всех и всяческих масок, как говорил великий вождь? Давно пора.

— Я тоже так считаю, — поддакнула я. — Присоединяйтесь к нашей теплой дружеской компании. Нам есть о чем поговорить. Музыку вместе послушаем.

Ольга, как затравленный зверь, взглянула на стопку кассет, возвышающуюся около магнитолы.

— Музыку? — переспросила она, морща лоб. — Ах, это те кассеты, что…

И тут до Белецкого дошло.

Он вскочил с места и, размахивая руками, бросился к Ольге:

— Так это ты взяла мои кассеты! Это ты копалась в моем рабочем столе!

— Конечно, — не смущаясь, ответила Ольга, повесила свою сумочку на ручку кресла и присела на подлокотник, слегка обнажив колени.

Она закурила «Сент-Мориц», вставив длинную сигарету в янтарный мундштук.

— А ты сам виноват, Андрей. Можно сказать, что ты меня спровоцировал.

— Что-о?

Ольга направила на Андрея свой мундштук, словно ствол дуэльного револьвера:

— В последнее время ты пыжился, словно индюк. Изображал из себя важную персону. Надувал щеки и всем своим видом давал понять, что ты посвящен в некую тайну. Из нагрудного кармана у тебя торчали стодолларовые бумажки так, чтобы все видели, что ты просто лопаешься от баксов. Это ли не информация для размышления.

"Еще неизвестно, кто из этой парочки неудавшийся актер, — думала я, переводя взгляд с Нины на Андрея. — Впрочем, мужчины любят казаться себе и окружающим значительными фигурами и никогда не упустят случая подчеркнуть это.

Любыми средствами. Такой вот комплекс неполноценности наоборот".

— А твоя работа с плеером в ушах? А то, что ты развернул свой компьютер к окну экраном? — продолжала Ольга. — И потом, с чего это ты вдруг начал слушать Аллу Пугачеву, да еще в полном собрании? У тебя вечно был то «Джетро Талл», то «Дженезис», а тут вдруг такое резкое падение вкуса. Ну, мне и стало любопытно…

— Ольга права, — устало добавила Нина. — Ты просто лопался от гордости. Меня это тоже смутило, но я решила, что ты наконец-то завоевал сердце Ольги. Вернее, более афишированную часть ее тела.

Нисколько не обескураженная подобным предположением, Ольга продолжала:

— Но оказалось, что все обстояло гораздо серьезнее. Кое-что рассказал мне Артем, кое о чем я сама догадалась. И, придя к тебе на работу с Олегом (помнишь, в тот день, когда ты попросил о переезде в наш дом?), я просто-напросто подменила кассеты.

— Змея! Змея! — застонал Андрей. Олег Максаков, напротив, насмешливо взирал на свою спутницу жизни.

— Все-таки я правильно делаю, что развожусь с тобой, — отметил он.

— Рано или поздно ты предала бы и меня. Если бы представилась такая возможность.

— В этом мире каждый борется за себя, — огрызнулась Ольга, с силой выпустив изо рта тонкую струю дыма. — Именно поэтому я передала Баландяну не те кассеты, что взяла у тебя в столе, Андрей, а тоже купленный мною в ближайшем комке блок «Золотой коллекции».

Она кивнула на стол и хрипло засмеялась.

— А где же оригинал? — снова бросился к ней Белецкий. — Где эти проклятые пленки, из-за которых погибло столько народа?

— Вот они, — она достала из сумочки блок кассет и положила его на стол рядом. — Раз уж все так получилось, я предлагаю заключить соглашение. Мы делаем книгу и продаем ее на Запад. Я получаю 60 процентов, Андрей, Нина, Татьяна и мой благоверный — по 10.

— Торг уместен? — спросил Олег.

— Но, дорогой мой, — повернулась к нему Ольга. — Ведь только благодаря мне эти кассеты сейчас лежат здесь. Если бы не я, они снова вернулись бы к Магде. Или их прикарманил бы Баландян. Или Татьяна решила бы распорядиться ими по-своему…

— Не надо мерить других своей меркой, — поставила я на место госпожу Максакову.

Взяв первую кассету, я втолкнула ее в магнитолу и нажала кнопку «Плэй».

Из динамиков полились грустные гитарные аккорды, и проникновенный голос Аллы Пугачевой запел: «Мне нравится, что вы больны не мной. Мне нравится, что я больна не вами…»

Как по-разному люди реагируют на события! Ольга, уронив дымящуюся сигарету на ковер, бросилась к магнитоле и стала проматывать пленку, периодически останавливая перемотку и заставляя японское изделие извергать обрывки песен Аллы Борисовны.

Швыряя кассету за кассетой на пол, хозяйка дома громко материлась, не стесняясь присутствующих, и как сумасшедшая все мотала и тыкала пальцем, тыкала и мотала.

Увы…

На кассетах не было ничего, кроме все тех же злополучных песен золотой коллекции королевы русской попсы, решившейся-таки покинуть эстраду и подарить напоследок своим поклонникам полное собрание исторгнутых из ее груди чарующих звуков.