Читать книгу - "Коллекция - Валерий Аркадьевич Горбунов"

Когда он думал о своих неудачах, со дна души поднималась темная, мутная волна злости, в эту минуту он был готов на все, даже на преступление.

— Лукошко! Вас просит зайти заведующий сектором…

Он послушно вскочил с места, поправил сползший набок узел галстука, пригладил жидкие волосы, быстро-быстро засеменил к высокой, обитой черным дерматином двери. На ходу подумал про себя: улыбнется ли ему когда-нибудь судьба? Или теория «белых носков» не подтвердится, как не подтвердилась теорема Ферма?

Если бы только Митя мог знать или хотя бы догадываться, что судьба, приведя его в это скромное, расположенное в старой церкви учреждение, тем самым еще раз предоставляет ему великий шанс. Но что он сам, по собственной глупости не заметит, упустит его…

Митя впервые увидел Нину в коридоре.

Он только что вышел из кабинета («кельи» — как называли эту маленькую и узкую комнатенку сотрудники), где имел разговор с начальником сектора. Речь шла о работе пассажирского транспорта — Лукошко отвечал именно за этот участок. Конечно, не за весь участок, а лишь за малую часть его — на него была возложена обязанность разработки наиболее рациональных графиков движения троллейбусов. В его ушах еще гремели слова начальника сектора (скорее всего, повторявшего то, что он недавно услышал от вышестоящего руководства):

— Парк подвижного состава ежегодно увеличивается, растет количество маршрутов, их общая протяженность… А число нареканий, которые идут от населения, не становится меньше, наоборот — их все больше и больше. Посмотрите, что делается на улицах в часы пик. От нас требуются научно обоснованные расчеты. Мы не имеем права работать по старинке! На дворе — век НТР. Пора об этом вспомнить!

Покорно выслушав своего начальника, Митя сделал озабоченное лицо, проговорил:

— Да, надо что-то делать… Я прикину.

Начальник уселся за стол, сцепив руки на листе плексигласа, покрытого пятнами чернил и несдираемыми нашлепками застывшего клея, и со вздохом произнес:

— Прошу вас, Лукошко, прикиньте… Может быть, у вас будут какие-то предложения?

В его голосе звучала безнадежность.

Митя кивнул и вышел. Честно говоря, он и не собирался особенно ломать голову над проблемами городского транспорта. Его нынешнее положение — временное, он в этом уверен. А пока будет трудиться ни шатко ни валко, по принципу: день прошел, и слава богу.

…И вдруг в конце длинного и узкого, с низкими арочными сводами коридора Митя увидел Нину. Внутри все оборвалось. Потому что он сразу понял: у него — никаких шансов. Такие женщины достаются совсем другим мужчинам — высоким, красивым, удачливым, уже достигшим чего-нибудь в жизни.

На Нине было маленькое черное платье без каких-либо украшений. Но они — украшения — были и не нужны. Казалось бы, все у Нины было такое же, как и у сотен других женщин, — глаза, волосы, шея, талия, руки, ноги. Такое же и в то же время не такое. Митя тотчас же догадался, на кого похожа эта сотрудница. На Сандрелли, есть такая итальянская киноактриса. Ну, симпатичная, ну, молодая, ну, стройная и гибкая… А в общем-то женщина как женщина. Почему же при виде нее у Мити огнем полыхнуло в груди и стало грустно-грустно… Должно быть, где-то на свете есть и другие подобные женщины, но здесь, в зоне Митиной досягаемости, их нет и не будет. Нина — одна-единственная…

Проходя мимо Мити, сотрудница остановила на нем взгляд широко расставленных серых глаз и все поняла. Всем своим существом Митя выражал восхищение, преданность, даже угодливость. Если бы она захотела, он бы лег на холодный цементный пол и, скуля, пополз к ее ногам. Да, я такой — невидный, пухлявый, низкорослый, короче говоря, непривлекательный… Я это понимаю и признаю. Потому что в этом моем знании — единственное мое достоинство, моя сила. Может, пригожусь?

Нет, не пригодитесь, мгновенно ответила Нина взглядом и прошла, прошелестела мимо. В голове у Мити была пустота, в ушах переливался, хрустальный звон. Так звенела люстра из венецианского стекла. Одно из главных украшений отцовской коллекции.

Митя чувствовал себя разбитым, униженным.

В юношеских грезах он не раз видел себя рядом с такой женщиной. На которую все прохожие оборачиваются, обращают внимание. Спутнику которой другие мужчины страстно завидуют… Но встреча с нею должна была состояться когда-нибудь потом, когда Митя добьется положения, почета, в миг его высшего взлета. Все получилось иначе. Он столкнулся с Ниной сейчас, когда дела его, как никогда, плохи, когда выглядит — да что там выглядит! — когда он ощущает себя мелким и ничтожным. Неудачником.

Что-то испортилось, сломалось в механизме его судьбы, перепутались даты и сроки, все происходит не вовремя и некстати. Какой ужас!

И в то же время он не мог не чувствовать себя счастливым — оттого что Нина есть, существует и знает о нем, Лукошко, о внезапно вспыхнувшей в нем страсти.

«Если я завоюю эту женщину, цель моей жизни будет достигнута!» Эта мысль принесла ему облегчение.

ЛАВКА ДРЕВНОСТЕЙ

«…Это был оживший роман Диккенса в центре Москвы, это была настоящая лавка древностей. Здесь попадалась мелкая пластика Возрождения и ранняя итальянская бронза, великолепная французская бронза XVIII века и бронза русская, включая Паоло Трубецкого, здесь почти всегда бывала индийская и китайская бронза с маркой мастера. А какие бра, жирандоли, люстры, какие канделябры там попадались! А еще блестели зеркала, пугливо таились от толпы хрупкие инкрустированные столики и горки, гордились высоким происхождением були. В ряд, ожидая новых хозяев, стояли часы. Все на ходу. Напольные и каминные, настенные и каретные, серийные и заказные. И картины — от пола до потолка».

Коноплев отложил газету, потер лоб, отгоняя усталость. Красочное описание «лавки древностей», которое он только что прочел, относилось к старому антикварному магазину, который располагался в одном из арбатских переулков. Старый магазин был тесный и темный, там все, казалось, располагало к жульничеству и махинациям. А новый, на Димитровской, — просторный, чистый, светлый… Говорят, там все на виду. Если даже и так, сумеет ли Коноплев, человек далекий от коллекций и от коллекционеров, хотя бы как-то приобщиться к неведомому и таинственному миру любителей старины?

Для посещения комиссионного магазина на Димитровской Коноплев взял себе в помощь лейтенанта Тихонова, местного участкового. Парень явно сметлив, иногда его голубые глаза выражают нечто большее, чем можно извлечь из его хотя и дельных, но до чрезвычайности скупых ответов. Авось пригодится…

В магазине было пусто и тихо.

— Тут всегда так… немноголюдно? — поинтересовался Коноплев.

— По-разному бывает, товарищ подполковник… и так и этак…

— Ясно. Давай пройдемся. Да не печатай шаг, шагай свободно…

— Облака ненастоящие… Дописанные облака.

Коноплев обернулся. Два человека, низенький, скромно