Читать книгу - "Хороший, плохой, неуловимый - Николай Иванович Леонов"

всплывало потом в хороших статьях о посттравматическом синдроме у солдат, прошедших вторую чеченскую войну. Я подумала: он пошел в армию, а там все равно вернулся на родную стезю.

— Кто‐то из «Отроков во вселенной» выходил с вами на связь в последнее время?

— Нет, что вы!

— Мы считаем, что Юлия хотела снимать для своего блога проект об одном из вас. Как вы думаете, кто бы это мог быть?

— Понятия не имею. — Полетучая пожала плечами. — Она сама?

* * *

Когда разговор был завершен, Полетучая так долго выражала сыщику свою признательность за неожиданное внимание к ее скромной персоне, что Льву начало казаться: ее лицо, подобно морде Чеширского кота, исчезало с экрана рабочего ноутбука постепенно, под конец оставив лишь широкую напряженную улыбку на мониторе.

Жаль, он не видел, как, завершив разговор, Лидия Кирилловна позвонила другому абоненту. Когда связь была установлена, Полетучая заговорила без малейшего привкуса елея в голосе, властно, отрывисто:

— Новина доигралась. Он нашел ее. Полиция ищет нас. Ни с кем не говори и сиди тихо.

* * *

Глеб Озеркин устало смотрел на цветущий кактус в кабинете Брадвина, в то время как Виктор Павлович буравил его глазами:

— Озеркин, время идет. Мы признаваться будем или нет?

— В том, что я считаю вас плохим человеком?

— В убийстве Елизаветы Дмитриевны Колтовой!

— Нет.

— Озеркин, мы оба знаем. Ты можешь вешать лапшу сидящим в коридоре Береговым. Тоже мне, группа поддержки! Как дети!..

— Они лучшие судебные энтомологи области, вы же знаете…

— Без соплей! — Брадвин налил себе воды из помутневшего фильтра. — Дружба дружбой, а алиби у тебя нет.

— Почему? Я был дома. Готовил ужин. Ждал невесту. Лиза написала, что у нее появилась зацепка по делу психолога Алексея Анатольевича Соляйникова, убийство которого мы расследовали в свободное от работы время. Это одно из нераскрытых дел, как вам, должно быть, известно. Когда она перестала выходить на связь, я пошел на поиски. Проверьте камеры…

— По всему городу?

— По моему маршруту, — предложил в ответ Озеркин.

— А знаешь, юное дарование, — легко согласился Брадвин, — почему нет?

Он сел за рабочий стол и повернул монитор к Глебу.

— Ресторан быстрого питания на улице Волжской «Вкусно — и точка» узнаешь?

— Как и сотни других.

— А ты тогда обошел сотню? В день, когда кто‐то изнасиловал, изувечил и задушил Лизу.

Взгляд Глеба стал стеклянным.

— Вы это повторяете намеренно? Думаете, мне приятно слушать, что сделали с моей невестой? Или я не читал заключение о вскрытии?

— Я надеюсь, что у тебя совесть проснется. Или ты ее где‐то забыл?

— Она в надежном месте. Я поступил с ней как вы с порядочностью и милосердием. — Глеб посмотрел на него снизу вверх полным тоски взглядом. — Прощание с Лизой начнется через час. Отпустите меня. Хотя бы ради нее.

— И когда жертву радовало, что убийца на свободе?

— Если я здесь, то он точно на свободе. И я должен быть на церемонии в «Нейротрауре» и на кладбище, потому что он тоже туда придет.

— Говорят, гламурное местечко этот «Нейротраур», да? — Брадвин посмотрел на телефон. — Юдин обзвонился. Уволю его к чертовой матери! Хорошие теперь у убийц, — он метнул острый взгляд в Глеба, — друзья.

— Вам не понять.

— Куда мне. Так что я бы вернулся к делам земным. Ты не в курсе, чем в этом «Нейротрауре» будут кормить?

— Поминки, согласно традиции, после кладбища. В ресторане.

— У. Может, все же метнешься во «Вкусно — и точка»? Она в соседнем здании с тем, где терзали… — Брадвин сделал короткую паузу, чтобы считать реакцию, — …Лизу. И ты, — он показал на мониторе запись с камеры, — там в тот вечер был.

— Я заходил за кофе по пути на набережную.

— Что так?

— В том районе находится дом психолога Соляйникова.

— Психологи, я полагаю, актуальная тема в вашей семье? Как в старом анекдоте, а? «Доктор, не жалуюсь. Терплю!»

— Мне терпеть нечего.

— Сказал человек с патологической ненавистью к женщинам. Чей отец ушел, после того как мать убила сестру. Он ведь с тобой больше не общался? — с легкой издевкой уточнил Брадвин.

— Я в отличие от него не переношу вину матери на всю семью, — не повелся на подначку Глеб. — И на всех женщин.

— А на Лизу?

— Тем более. И зачем мне мстить кому‐то, если я посадил мать за ее преступления? Вы же знаете.

— Может, тебе этого показалось мало? Или Лиза напомнила Любовь Евгеньевну? Было такое? Обычная история ведь? Мы же выбираем партнера, похожего на родителя. Вот ты и обнаружил однажды, что Колтова похожа на твою мать. Тщеславная, едкая, циничная, властная…

— Лиза не была такой, — раздул ноздри Глеб.

— Была, конечно. Ее в отделе многие терпеть не могли.

— Неправда.

— И друзей у нее толком не было.

— Тогда кто, — Глеб указал глазами на дверь, за которой собрались Юдин, Назаров и Береговы, — сейчас мерит шагами коридор?

Брадвин выразительно посмотрел на часы и ядовито улыбнулся.

— Люди, введенные коварным, но близким к провалу злодеем в заблуждение.

* * *

Ангелина без сожаления переодела Лизу в платье, привезенное накануне Глебом. Вечернее пудровое платье‐рыбка с объемными приспущенными плечами и силуэтной юбкой с разрезом по ноге показалось ей идеальным выбором, который бы одобрила Лиза. Оставалось только нанести мерцающий светло‐розовый хайлайтер‐спрей на ее грудь, скулы и шею. Надеть жемчужные серьги‐гвоздики и нитку бус, которые передавались по наследству в семье Колтовых, и копию помолвочного кольца, которое Глеб заказал взамен того, что похитил убийца Лизы.

Кто бы мог подумать, что сверкающее молочно‐белое платье, которое висело у Лизы в шкафу на самом видном месте, не было выбрано для предстоящей свадьбы самой невестой, а являлось подарком психопатичной свекрови, заискивающей перед ней?

История отношений Глеба с матерью поразила Ангелину до глубины души. В детстве бабушка с дедушкой подарили ей сборник сказок популярной в конце девяностых писательницы Любови Озеркиной. И она помнила ужас от истории маленькой Светы, нашедшей в старом дачном саду гнилую яблоню с сочными плодами, укус которых погружал ее в странный и волшебный полусон‐полубред. Пребывание девочки в нем проходило незаметно для всех, но открывало ей тайны, что скрывались за закрытыми дверьми соседских домов. Пользуясь поведанными во снах секретами, Света сначала заставляла мальчишек‐хулиганов поливать и полоть бабушкин огород. Потом убедила отдать ее семье весь урожай, домашние соленья и консервированные ягоды их матерей. А когда она подавилась косточкой из вишневого варенья и потеряла способность говорить, тайны соседей разорвали ее изнутри.

Несмотря на увлечение книгой Николая Куна «Легенды и мифы Древней Греции», подобные мрачные истории не трогали сердце Ангелины. В