Читать книгу - "Старая любовь - новые неприятности - Марина Серова"

там Никитка стоит и улыбается. «Ну где тебя, сестренка, каждый раз носит, — спрашивает. — И телефон не берешь…» Я даже телефон достала посмотреть, вдруг там полно пропущенных вызовов, а я тут выдумала себе, что Никитку похоронили. Но куда там…

Я молчала, пока Осокина извлекала на свет свои горестные воспоминания. Мне было не впервой выслушивать схожие откровения. Людям бывает необходимо выговориться, вновь и вновь переосмыслить трагические события, которые им довелось пережить, и постепенно свыкнуться или, как говорят специалисты, принять. Вот и Ольга не стала исключением. Кто знает, сколько одиноких часов провела она наедине со своим отчаянием, не находя возможности дать выход своему горю. Возможно, благодаря мне ей это наконец удалось. Так что мой визит оказался женщине на пользу.

А вот я, похоже, лишь попусту трачу время. И все же я предприняла еще одну попытку выудить хоть что-то полезное из беседы с Осокиной.

— А все-таки, Ольга Викторовна, почему вы так уверены, что вашего брата убили из-за денежного долга? — спросила я. — Может быть, вы знаете что-то конкретное?

— Ох, да ничего я не знаю… — Осокина устало откинулась на спинку дивана. — Конечно, Никита был весь в долгах, постоянно деньги искал, как только с этой начал встречаться. А когда я спрашивала, ничего не отвечал, только глаза отводил в сторону и разговор на другую тему переводил. Для меня это первый признак, что я оказалась права. Уж мне ли Никиту не знать, сама ведь его растила. Он с детства был таким. И прежде Никита у меня постоянно деньги стрелял то на одно, то на другое — выручай, говорит, сестренка. Хотя я никогда не отказывала, неужели родному брату не помогу. Но теперь ему потребовалась такая сумма, которую мне просто негде было взять. Хотя и подработки у меня были, и кое-какие сбережения. Все Никите отдавала, лишь бы он выкрутился. Но он, видно, все больше да больше запутывался. И вот… Я даже брошь мамину продала, лишь бы ему помочь. Мамино наследство… Но ведь, в сущности, она нам обоим принадлежала, так что все по справедливости.

Из этого пространного объяснения я уяснила единственный неоспоримый факт — Никита Осокин остро нуждался в деньгах. Но были ли реальные кредиторы, которые требовали возврата долгов, или же они существовали только в Ольгином воображении, мне оставалось лишь гадать.

— А может, Никита увлекался азартными играми? — попыталась я найти хоть какую-нибудь зацепку, но Осокина и тут отрицательно покачала головой.

— Нет, чего не было, того не было. Никогда Никита ничем подобным не интересовался. Он даже в карты не играл. Говорю же, на эту стерву денег назанимал, а отдать не смог. Искать надо этих сволочей…

Домой я вернулась уже затемно и, поужинав буквально на ходу, тотчас ухватилась за свой блокнот.

Мне сразу же бросилась в глаза нарисованная давеча стрелка, направленная прямехонько на Белорецкого. То есть, конечно же, на кружочек с его фамилией. Ну и что я узнала, чтобы подтвердить эту схему, показавшуюся мне сейчас не просто наивной, а буквально притянутой за уши. В сущности, это даже не версия.

Что мне удалось выяснить? Я принялась методично перечислять разрозненные единицы информации, которые и фактами не назовешь.

Итак, воображаемые бандиты, зверски изувечившие должника. Да, не стоит отрицать, это не исключено. Случается, что должников убивают. Но вот что странно — Ольга Осокина ни словом не обмолвилась, что кто-то из кредиторов ее брата пытался с ней связаться. Напротив, она всячески уверяла, что понятия не имеет, у кого именно ее брат занимал деньги и в каких количествах. А ведь более чем логично, что кредиторы, возжелавшие вернуть свое, потребовали бы от единственной родственницы должника продать, например, квартиру. И что еще более странно, никто из них не сунул Никите Осокину телефон, чтобы он позвонил Ольге, слезно умоляя: «Сестренка, спаси, иначе меня убьют!»

И опять-таки судмедэксперты в один голос заявляют о ранах, нанесенных в припадке ярости, тогда как сестра Никиты упрямо твердит о пытках. Чьи утверждения вызывают большее доверие? Для меня ответ очевиден.

Но всего неприятнее оказалось то, что я все больше погружалась в расследование смерти Никиты Осокина, а ведь наняли меня не для этого. Выясняя обстоятельства гибели несчастного парня, я ни на шаг не продвигаюсь в собственном расследовании, лишь отрабатываю одну версию за другой. И все они кажутся мне пустышками.

Я вновь сердито посмотрела на собственноручно нарисованную стрелу, как будто именно она была виновата, что расследование, скорее всего, зашло в тупик. А ведь в основе моих изысканий оказалась фраза Белорецкого о том, что все направлено против него. Причем знала я об этой судьбоносной реплике лишь со слов моей клиентки. Может быть, ей просто показалось, что он сказал именно так? Или имел в виду какую-нибудь чепуху, что-то обычное, повседневное. Да еще означенное заявление было сделано в не совсем адекватном состоянии. То есть, попросту говоря, Белорецкий в тот вечер был нетрезв.

И все же не исключено, что Артемий Витальевич догадывался о готовящемся покушении и в порыве невольной откровенности упомянул именно о нем. Но кто же все-таки направлял эту стрелу?

Взяв карандаш, я задумчиво перечеркнула значившиеся под кружочками имена Никиты и Виолетты. Пора оставить парня и девушку в покое.

Едва приняв это решение, я тотчас вспомнила, что оба они и так уже покоятся на тарасовском кладбище. От этой мысли на меня, никогда не отличавшуюся особой впечатлительностью, буквально повеяло могильным холодом. М-да, не совсем я все же закоснела в своем профессиональном цинизме. Три трупа в этой истории, так вроде бы выразился Володька Кирьянов. А что, если третий труп, а именно Белорецкого, вовсе не из этой истории.

Стремясь поскорее отвлечься от некстати охватившей меня меланхолии, я принялась обдумывать, чьи имена можно поставить под временно освободившимися кружочками. Если опираться на факты, которые я успела собрать об Артемии Белорецком, у него сформировался небольшой круг общения. Что ж, рассмотрим фигурантов вполне зрелого возраста, которых давеча в порыве внезапного раздражения я успела окрестить пенсионерами-акционерами.

С двумя из них я знакома, если можно так выразиться, заочно, причем оба они пока не подозревают не только об этом самом знакомстве, но и вообще о моем существовании. Если, конечно, Солодилов, с которым я уже имела удовольствие побеседовать, их не предупредил.

Кстати, о Солодилове. Вспомнив, как потяжелел его взгляд, стоило мне упомянуть об акциях, я без колебаний поставила фамилию розовощекого толстячка под первым кружочком.

Кроме Солодилова в контактах Белорецкого значились Анатолий Степанович Викентьев и Владислав