Читать книгу - "Три рэкетира - Ярослав Зуев"

В былые времена, лет тридцать или сорок назад, «Победой» вполне бы мог владеть, – да что там мог, наверняка владел – некий бодрый дедуган в бежевой кепке и такого же цвета рубахе с короткими рукавами и накладными карманами по бедрам. В одной из тех рубах, что носились непременно навыпуск несколькими поколениями дедуганов, начиная с хрущевской «Оттепели» и по зарю «Перестройки» включительно. Когда вымерли, как динозавры от похолодания. К сказанному остается добавить, что безымянный дедуган мог быть кем угодно – отставником, видавшим фронт не на картинках, вышедшим на пенсию режиссером, а то и начальником средней руки, слетевшим с поста при Хрущеве, достаточно стремительно для того, чтобы не успеть сменить честно выстраданную «Победу» на более престижную «Волгу».

Только вот на дворе была весна 93-го, так что салон «Победы» занимали совершенно иные люди.

– Леха, мудак, убери обрез, пока мусора не попалили, – водитель «Победы» – молодой парень в протертом черном свитере на голое тело и засаленных донельзя джинсах, яростно махнул кулаком под самым носом соседа: – связался, блин, с клоунами…

– Не гони, козел, – ощерился с пассажирского сиденья Леха, – где ты ментов срисовал? Обкололся с утра, недоносок?

Оба говорили отрывистыми фразами, характерными для наркоманов под дозой, и были взвинчены до предела.

– Заткните хавалы, вы оба, уроды гребаные! – заорал поразительно чистым тенором третий пассажир «Победы». Он занимал заднее сиденье и голос имел, что надо. Случись карте лечь по-другому, – голосовые связки обеспечили бы ему место вокалиста в оперном театре не из последних. Случись только лечь… Но у жизни причудливое чувство юмора. Фортуна повернулась к нему спиной. Теперь он кололся, когда башли позволяли, нюхал клей, сидя на мели, и кантовался с этими отморозками, которые под кайфом друзья, а как заломает – так и зарежут за дозу.

Четвертый пассажир «Победы» в диспуте не участвовал. Это был здоровенный лысый детина с трехдневной щетиной на круглом лице дебила, и все ему было по бую. Лысый ритмично двигал верхней частью туловища: вперед-назад, вперед-назад, вперед-назад. Как меломан, увлекшийся забойным роком в наушниках. Правда, ни наушников, ни плейера, у Лысого не было.

– Я тебе сейчас самому рот членом заткну, – взвился сидящий за рулем обладатель черного свитера.

– Зеленый, поехали, мудак! – выкрикнул с правого сиденья Леха, не упускавший светофор из виду.

Сзади раздался протяжный автомобильный гудок. За первым вскоре последовал второй.

– Спешишь, сука?! – Черный Свитер рванул из джинсов видавший виды наган и дернулся к двери, но Леха вцепился ему в плечо и яростно зашипел:

– Совсем охренел? В натуре хочешь, чтоб менты замели?

Черный Свитер сбросил Лехину руку с плеча и воткнул первую передачу. «Победа» тяжело тронулась с места и свернула на улицу Гонты. Сигналившая им на светофоре раздолбаная серая «девятка», надрываясь полуторалитровым мотором, обошла «Победу» слева и далеко вырвалась вперед. Водитель «девятки» еще раз возмущенно посигналил, просто не догадываясь, какая чаша его миновала.

– Давит, козел, давит, а оно – не давится, – прокомментировал Леха.

– Вот гнида, надо было его завалить, – сказал Черный Свитер, однако чувствовалось, что он почти успокоился. Даже сунул наган на прежнее место в джинсах.

– Ты себе яйца когда-то отстрелишь, однозначно тебе говорю, – Леха доброжелательно взглянул на соседа.

Метров через шестьсот, в районе поросших бурьяном шпал Детской железной дороги, «Победа» снова затормозила. Черный Свитер собрался повернуть налево, Леха горячо возражал. У Тенора было свое мнение. Вспыхнувший спор едва не завершился смертоубийством.

Прошло еще минут двадцать, пока Леха, вслух отсчитывавший номера домов, с нервным смешком бросил:

– Стой, слышь, вот оно…

Двухэтажный дом, перед которым они оказались, скрывался в густой листве по самую черепичную крышу. Деревья праздновали весну, но экипажу «Победы» было не до буйства природы. Поперек подъездной дорожки, выложенной желтым кирпичом, мирно дремал бутылочного цвета джип. Огонек сигнализации с плавающим кодом, словно обезумевший светлячок, метался внутри салона, озаряя тонированные стекла тревожными рубиновыми сполохами. Этот нервный огонек почему-то сразу вывел Леху из равновесия.

– Козлина зажиревший!..

– Замажь хлебало, – Черный Свитер потушил фары. «Победа» замерла в пяти метрах от джипа. – Владимир Петрович сказал, слышите, всех на хрен умочить. А с жирного еще вытрясти кассеты.

– А деньги у него есть? – Тенор жадно мусолил в руках ТТ с полностью затертыми номерами.

– Да есть, есть. Задолбал!

– Не командуй!

– Прихлопни плевалку, сука!

Леха, не сводивший глаз с суетливых огоньков сигнализации, и уже жгуче их возненавидев, спросил хрипло:

– Всех, значит, велел замочить? А чей это джип? Жирного? Твой Вова ответит за базар, если там кодла сидит со стволами? – Леха повел дулом обреза в направлении обшитой вагонкой двери. Как в воду глядел. Черный Свитер вытащил на свободу наган, отстрелить из которого мошонку ему была не судьба:

– Да ты гонишь. Какая кодла?! Крутарь прикатил шлюху трахать.

Тенор нервно захихикал. У него давно не было женщины, и это его удручало.

– Эй, коматозник, – Черный Свитер наклонился к Лысому, – вставай, твою мать, отморозок. Приехали.

Они посыпались из «Победы», готовые буквально на все.

Леха передернул затвор обреза. На погрузившейся в сон улице металл лязгнул оглушительней выстрела. Черный Свитер и Тенор уже подходили к двери, когда отставший на пару шагов Леха все-таки не удержался и изо всех сил пнул передний бампер внедорожника. В следующую секунду фары машины вспыхнули, тишину вечера разорвал пронзительный вой сигнализации.

* * *

Удержать восемь покрытых изморозью ледяных банок пива в руках, в то же время, не позволив им коснуться раскаленного голого живота, – задачка не для слабонервных. Андрей миновал холл, балансируя на грани фола, и споткнулся при входе в бассейн. Падая, разжал руки. Банки посыпались на кафельный пол с грохотом артиллерийских снарядов.

«Вот ведь знал, идиот, чем кончится, опустошая чертов холодильник. Знал. А все равно греб».

Андрей нагнулся за ближайшей жестянкой и, не долго думая, откупорил. Банка рассерженно зашипела.

«Отчего, спрашивается, звук открываемой пивной банки так радует слух»?

«От того, что рождает ощущение исключительно комфортного времяпрепровождения, лапоть».

Первая встреча с упакованными в банки напитками – «Колой», «Фантой» и, конечно же, пивом состоялась у Андрея в Венгрии. В те славные времена большая часть советского народа, та, что к закрытым партийным распределителям никакого касательства не имела, подобную роскошь могла увидеть разве что с экранов кинотеатров. Или на страницах детективов Джеймса Хедли Чейза. На пасеке в Дубечках о баночном пиве, по понятным причинам, довелось надолго забыть.