Читать книгу - "Три рэкетира - Ярослав Зуев"

«Я бы уже не открывал», – с содроганием подумал Андрей.

– Мо-может, нет никого в таможне? – подал голос Армеец.

– Ага, в банный день… – Протасов мечтательно оглядел фасад. – Я вот сейчас возьму в джипиле своего винтаря да как вдолбеню, конкретно, по окнам…

Не успел Протасов захлопнуть рот – надо сказать, обещание «конкретно вдолбенить по окнам» было произнесено исключительно убедительно, убедительность вообще сквозила у Валеры во всем, – как из-за двери донеслось очень осторожное шерудение. Будто там завелась мышь.

– Бонасюк, твою мать! Давай открывай! – выплюнул в дверь Протасов.

Послышался звук отодвигаемых засовов. Дверь, пугливо дрогнув, приоткрылась где-то на треть.

Весь вид возникшего на пороге низкорослого толстяка лучше всяких слов свидетельствовал: холестерин – зло. Андрею пришло в голову, что толстяку сам Бог велел зашибать огромные деньги, снимаясь в антирекламе заварных пирожных, корзинок с масляным кремом и прочих вкусных, но неполезных кондитерских изысков. Для Общества защиты потребителей, например.

«Да ты, Толстый, без балды, талант в землю зарываешь».

Судя по обильно сдобренным сединой некогда черным волосам и впечатляющим мешкам под глазами, толстяку было лет сорок пять, если не больше.

– Ты чего, Бонасюк? Ты что, спал?! Спал, да?! – Протасов шагнул в дверь, вдавив Бонасюка вовнутрь.

– Да я просто поистине…

– Перекрываешься, да? – напустился на него Протасов. – Забурел, да? В лес, конкретно, захотел?

– Да я по-честному… – глаза Бонасюка выражали уныние. Правда, заметить это было довольно сложно. Его зрачки постоянно находились в хаотическом броуновском движении, отчего встретиться с толстяком взглядом, – еще та была задачка.

– Да ладно, Бонасюк. Нормально все… – успокоил Армеец.

Бандура двинулся за Протасовым и вскоре очутился в холле, обставленном прекрасной мягкой мебелью. Посередине комнаты в чаше, с большим искусством выложенной камнями, о названии которых Бандура мог только догадываться, журчал прелестный фонтан. Внутри чаши, сверкая капельками студеной воды на кожуре, лениво плавали яблоки. За приоткрытой двустворчатой дверью Андрей с изумлением обнаружил широкую бирюзовую гладь нехилого плавательного бассейна.

Армеец направился к фонтану и, после некоторого колебания, извлек из воды яблоко. Атасов открыл холодильник и потянул с полки первую попавшуюся под руку бутылку. Бандура же неловко топтался в углу, он хотел произвести хорошее впечатление на такого важного человека, каким, по его мнению, мог быть владелец частной сауны.

Протасов плюхнулся на кожаный диван. Диван откликнулся отчаянно-протестующим скрипом. Бонасюк вошел в холл последним, качая головой, будто китайский болванчик.

– Я думал сегодня, поистине…

– Давай, Бонасюк, кочегарь все эти вещи, чтоб все путем, – Протасов нашарил пульт, включил телевизор, висящий под потолком, и внезапно рявкнул на замешкавшегося было Бонасюка, – мухой, давай!

Все три подбородка достойного владельца сауны затряслись от праведного возмущения, но он благоразумно смолчал. Противно шаркая ножками, Бонасюк отправился вглубь помещения. По дороге он продолжал вращать своими неуловимыми зрачками.

* * *

В поле зрения группировки Олега Правилова частное заведение Василия Васильевича Бонасюка угодило совершенно случайно около двух месяцев назад. Началось все вот с чего.

В конце февраля, прошлепав сапогами по серо-черным остовам сугробов, в сауну вломилось с полдюжины наглых и крикливых малолеток. На календаре значилась зима, но стояла оттепель, снег со льдом таяли, на улицах была невообразимая грязища. Такая, перед которой бессильны любые коврики, устилаемые при входе в помещение. Бонасюк даже скрипя сердце, согласился доплачивать какие-то гроши постоянно роптавшей бабушке-уборщице.

Так вот, малолетки шныряли по сауне, а грязь с их ботинок стекала на шикарные ковры, влетевшие Бонасюку в копеечку. По сорок американских долларов за один квадратный метр, и все – из собственного кармана.

В сущности, малолетки могли бы и не открывать ртов, Бонасюку и без слов все стало ясно. Однако Василий Васильевич, вынужден был выслушать, что он голимый барыга, впершийся без спроса на чужую территорию. Что он еще и мудила, которыйконкретно попал. Из всего вышеперечисленного следовал однозначный вывод о том, что – он, конь, бабло должен, а размер штрафа – пять кусков зелени.

– А будешь, падло, тявкать, поставим на счетчик, пожалеешь, что на свет появился. А побежишь в мусарню – тут тебе и конец. И при чем все это – без базара.

Бонасюк выслушал молча, для виду покивал головой и абсолютно со всем согласился, а его зрачки бегали из стороны в сторону вдвое быстрее обычного. Чувством самосохранения Господь его не обидел. Оставшись в одиночестве, он кинулся по изуродованному ковру к телефону и вопреки дрожащим пальцам, довольно оперативно дозвонился своей жене Кристине.

– Кристичка, золотце, я поистине очень сцю… – выдохнул Вася в трубку.

Жена Василия Васильевича была стройной эффектной шатенкой, обладательницей потрясающей груди и чарующих зеленых глаз, выше мужа на две головы и моложе лет на пятнадцать.

Кроме того, Кристина была деловой женщиной со связями, идущими так высоко, что Бонасюк и знать не хотел. Именно Кристина предложила инвестировать в строительство коммерческой сауны стартовый капитал, образовавшийся, когда большой дом родителей Бонасюка в Лесной Буче пошел с молотка. Лишь благодаря жене Василий Васильевич, прозябавший в начале девяностых на одной из кафедр Горного факультета КПИ, занялся новым для себя делом по оказанию бытовых услуг населению. Он вообще-то не хотел, он упирался, как мог, но: «…кандидатскуюсвою можешь в задницу запихнуть, Вася. Если ты и дальше собираешься наживать геморрой в институте, пуская слюни на студенток, я найду себе другого партнера».

Бонасюк любил жену. Кроме того, он хотя бы иногда смотрел в зеркало и даже находил в себе мужество трезво оценивать увиденное. Он испугался. И решился.

– Василечек, а что за люди приходили? – звонок застал Кристину в косметическом салоне, нежащейся в лучах ультрафиолета. Она совсем не испугалась. Время было такое тревожное, что стоило только удивляться, как вообще удалось проработать больше года, ни разу не попав в поле зрения бандитов.

– Малолетки, Кристичка, но злющие… Поистине думал – конец мне, – в голосе Василия Васильевича появились плаксивые нотки, – что-то мне плохо, по-честному, пойду-ка я домой…

– Успокойся, Вася. Сейчас приедут люди, они разберутся… – и, почувствовав, что прозвучало резковато, добавила: – Запри дверь и подожди их, Василек. – Кристина отложила мобилку, изящно откинулась в кресле, отчего ее грудь повернулась к потолку, подобно двуглавой горной вершине, и сказала подруге, загорающей под соседней лампой: