Читать книгу - "Обман зрения - Джейн Стэнтон Хичкок"

Припарковав машину, я взглянула на знакомые окна на третьем этаже. Все как раньше. Третье окно слева — это его кабинет. Во всяком случае, так было в прошлом. Следующее окно — спальня. Шторы там всегда были задернуты. Задернуты они и сейчас.

Выйдя из машины, я зашла в подъезд, чтобы проверить, живет ли Джон здесь по-прежнему. «В этом ведь нет ничего плохого», — уговаривала я себя. Внутри ничего не изменилось — тот же полумрак, светлые стены, темные трещины на плиточном полу, кошачий запах и, слава Богу, то же имя на почтовом ящике. Пожелтевшая каталожная карточка, на которой небрежным почерком выведено: Джон Ноланд.

Ящик был набит до отказа. Должно быть, он уехал. Это было в порядке вещей. Джон всегда много путешествовал, собирая материал для своих изысканно-изящных романов. Меня всегда поражало, как может человек, обуреваемый страстями и беспокойством, писать в такой холодной и уравновешенной манере. О чем там была его последняя книга? Я попыталась вспомнить название. В одной из рецензий ее назвали «прекрасным историческим романом». Да, речь там шла о завоевании Перу, увиденном глазами миссионера, который подружился с индейцем из племени инков и погиб вместе с ним героической смертью. Как же она называлась? Я опять задумалась. Да, «Люди из камня». Лучше не придумаешь.

Я вышла на улицу, думая о том времени, когда мы с Джоном встречались, ссорились и опять мирились. Вспомнила тот день, когда, зайдя в его кабинет, обнаружила там письмо от влюбленной в него женщины. С бьющимся сердцем я прочитала эти горячие признания и сразу же налетела на него.

— Кто эта женщина и как она смеет писать тебе такое? — кричала я, совсем потеряв голову.

— Не твое дело! — отрезал он, вырывая письмо из моих рук.

— Как ты можешь так со мной поступать?

— Ты сама во всем виновата.

И это было правдой. Я вела себя очень глупо.

У нас не раз заходил разговор о свадьбе. Я даже купила белое кружевное платье на случай, если мы вдруг решим оформить свои отношения. Надо быть готовой ко всему. Мне всегда хотелось быть в белом на своей свадьбе. Сейчас, стоя на тротуаре под его окнами, я подумала, что теперь, если это произойдет, видимо, так оно и будет: белое платье, белые цветы и седые волосы.

Глядя на знакомый дом, я вспомнила, как однажды Джон мне позвонил, а я вдруг выпалила, что не хочу его больше видеть. В тот момент это было действительно так. Трудно сказать, для кого это стало большей неожиданностью. Голос мой звучал непривычно холодно. Он спросил, что такого страшного он сделал. Или у меня кто-то появился? Нет, ответила я, ничего особенного он не сделал, и у меня никого нет. Просто не хочу его больше видеть. Это было неправдой. Я хотела его видеть, но мне надоело постоянно страдать. Ноланд стал меня увещевать, но я сказала: «До свидания» — и повесила трубку. Больше он не звонил.

Я нашла в себе силы переехать в другой район. Перестала изводиться, правильно ли я поступила, прекратила тайные паломничества к его дому и больше не сидела у телефона в ожидании его звонка. Не перетряхивала каждое утро почтовый ящик в надежде обнаружить там его неразборчивые записочки и открытки. Когда же они приходили — а это случалось неоднократно, — я их читала и сразу выбрасывала. Первые письма Джона Ноланда и открытки, которые присылал мне на день рождения отец, много лет лежали рядом в потайном ящике моего стола, пока в один прекрасный день я их не сожгла. Отныне я шла по жизни другим путем, накапливая новые впечатления и находя удовольствие в спокойствии и смирении.

Я с улыбкой встречала каждую новую рецензию на творчество Джона. Зайдя в книжный магазин, порой натыкалась на его очередной роман. С фотографии на обложке на меня смотрел слегка постаревший, но по-прежнему подтянутый и стройный любимец женщин с красивым, чуть грубоватым лицом. Я всегда смотрела, кому посвящена его книга. Один раз я прочла: «СР. — с любовью». «Бедная СР., — подумала я тогда, ставя книгу на полку. — Еще одна несчастная любовь».

Придя домой, я снова просмотрела все статьи о Кассандре, читая вслух некоторые отрывки. Браш внимательно слушал. Я заснула, не выключив свет, и всю ночь меня мучили кошмары, которые я, проснувшись, так и не смогла вспомнить. Утром я встала совсем разбитой.

После того странного разговора за обедом я не видела миссис Гриффин больше двух недель. Я ездила в «Хейвен» ежедневно, но она не подавала признаков жизни. Впрочем, мне это было только на руку. Наша последняя встреча оставила у меня какой-то неприятный осадок, в голове постоянно звучали ее слова: «Прости меня, Кэсси…» Мы обе получили встряску, и нам требовалось время, чтобы прийти в себя. Фрэнсис слишком поспешно и неожиданно приоткрыла завесу над своей тайной. Почему она так плакала и терзалась перед малознакомым человеком? В любом случае стоило сделать паузу, чтобы восстановить прежний баланс сил.

Все это время я много и бесполезно трудилась. Часами сидела в танцевальном зале, дымя сигаретами, рисуя эскизы и генерируя идеи, которые на следующий день отвергались как слишком избитые или сумасбродные. Меня мучило любопытство — а как проводит время миссис Гриффин? Насколько я заметила, она никогда не покидала усадьбу и не принимала гостей. Звонили ей только из магазинов. В саду она не работала и не гуляла, ко мне не заглядывала, все время проводя в одиночестве и видя только слуг. Что же она делает целыми днями? Читает или смотрит телевизор? Сидит в своих тематических комнатах и вспоминает о прошлых путешествиях? Или у нее есть какое-то тайное занятие?

И все же я чувствовала ее постоянное присутствие. Работая, я не могла отделаться от ощущения, что за мной неотрывно наблюдают. Об этом говорили некоторые незначительные происшествия. За окном вдруг замолкали птицы, и мне начинало казаться, что кто-то ходит по саду, но, выглянув из павильона, я никого не обнаруживала. Гуляя вокруг здания во время обеденного перерыва, я видела на земле следы, оставленные маленькой женской ножкой, а иногда отчетливо слышала тихий плач.

Поначалу я не придавала этому большого значения, но постепенно ощущение чужого присутствия стало настолько сильным, что мне начало казаться, что Фрэнсис подглядывает за мной через дырочку в стене. Рисуя очередной эскиз, я вдруг судорожно оглядывалась, пытаясь обнаружить следящие за мной глаза.

Как-то раз я пришла в павильон на рассвете, когда солнце чуть показалось над горизонтом. Встав в центре зала, я стала медленно поворачиваться и вот — наконец! — нашла то, что искала: на восточной стене, за колонной, через отверстие, находящееся на уровне глаз, пробивался тонкий лучик солнечного света. Подойдя поближе, я увидела небольшое отверстие, вполне достаточное для скрытого наблюдения. Я заткнула его бумагой, чтобы позднее надежно заштукатурить. Игра закончилась моей победой. Во всяком случае, на данный момент.

Через какое-то время я уже знала зал, как своего близкого друга — со всеми его достоинствами и недостатками. Построенный для торжественного случая, он тем не менее дышал какой-то печалью, словно чувствуя свою обреченность. Миссис Гриффин вряд ли будет давать здесь балы — она уже стара и живет затворницей. Непонятно, зачем ей вообще понадобилось реставрировать этот зал. Возможно, чтобы сохранить воспоминания о лучших временах ее жизни. Мне вдруг захотелось оживить это помещение, наполнить его радостью. Постепенно идея стала обрастать зрительными образами.