Читать книгу - "Пустые комнаты - Алекс Палвин"

Рядом с матрасом лежала бутылка воды. Рот словно набили ватными стоматологическими валиками, поглотившими всю слюну. Схватив бутылку, я начал пить.

Лязгнул замок.

Я вскочил с дико колотящимся сердцем, проливая воду. Обитая железом дверь открылась бесшумно, без ожидаемого визга петель. На этот раз длинноволосый был без спортивного пиджака, в футболке и джинсах. Первое, что бросилось в глаза, – его руки: крупные кисти, предплечья с выступающим венозным рисунком. Сплошные мышцы, обвитые венами. Подобная сила достигается не монотонным поднятием тяжестей в клубе здоровья, а работой.

Второе – ножны на ремне.

– Я взял на себя смелость поставить тебе капельницу, – сказал человек тем же тихим, мягким голосом. – У тебя было обезвоживание.

И бросил мне антисептическую салфетку. Разорвав упаковку, я приложил салфетку к ранке от иглы.

Мой голос был хриплым от долгого молчания.

– Обезвоживание? Ты чуть не вышиб мне мозги той хренью!

– Ты стрелял в меня, – возразил длинноволосый.

– Ты вытащил патроны из «глока»!

– Странно, что ты не заметил полегчавший на девять пуль пистолет. Я заглянул в твою палатку, когда тебя не было. Дэниел, ты ненадежен и неуправляем, но не непредсказуем.

Его глаза заставляли меня нервничать. Казалось, они знали все то, что я хотел скрыть, и даже то, что забыл. Под их немигающей пристальностью я вновь почувствовал себя шестилетним мальчишкой.

Длинноволосый вышел в коридор и вернулся с пластиковым подносом.

– Кстати, меня зовут Говард. Ты в подвале моего дома.

На подносе были два сэндвича из поджаренного тостерного хлеба с пастрами, вареное яйцо, яблоко, в термокружке – кофе. Могли пройти дни с тех пор, как я ел.

– Ведьмин дом принадлежит тебе?

Говард кивнул мне тем особым снисходительным кивком, который так часто получают старики от молодого поколения.

– Я бы не стал называть его так, но суть ты уловил.

– Что тебе надо? Деньги? Ладно, я понял. Тебе нужны большие деньги. Или много, или ничего. Назови свою сумму. Наверняка ты потратился на покупку этой развалины.

– Я тебе не по карману. Кроме того, в твоем случае деньги меня не интересуют.

– Ложь, – сказал я, но в моем голосе не слышалось уверенности.

– Разве ты не узнаешь меня?

Страх с новой силой сдавил желудок.

– Ты не собираешься меня убивать, тебе не нужны деньги. Сколько ты намерен держать меня взаперти?

– Ты здесь не пленник, а гость. Дэниел, разве ты не узнаешь меня?

Тогда я закрыл глаза и отчетливо увидел лицо – белое, как кость, в свете фар. И глаза – льдисто-голубые.

Лицо Говарда.

Я в ужасе уставился на него.

– Кажется, – усмехнулся он, – человек готов пойти на любые ухищрения, лишь бы быть в мире с самим собой, не так ли?

– Я не хотел… Мне жаль.

– В это я могу поверить. Однако не проси меня поверить в то, что тебе жаль.

– Но как…

– Дэниел, среднестатистический пьяный водитель множество раз сядет за руль, прежде чем попадет в аварию или будет задержан. Десятки, возможно, сотни раз. А если бы это был ребенок, переходивший дорогу?

– Не знаю, что ты…

– Ты отлично знаешь, что я имею в виду. Видишь ли, – негромко продолжал Говард, его глаза больше не были отстраненными, в них что-то зажглось, – в ту ночь я почти убедил себя, что это некое высшее наказание, наконец настигшее меня. Но когда ты вышел из машины, я понял, что ты мертвецки пьян. Это было не возмездие. А безответственный водитель. Ты стоял на дороге, глядя в мою сторону, не видя меня; решал, как поступить. Страх пересилил, и ты уехал.

– Но почему…

– Первое время я хотел наведаться к тебе как можно быстрее. Посадить тебя на стул, взять газовую горелку. Потом я узнал, кто ты, и занял себя работой, хотя сросшиеся кости постоянно ныли. – Говард зачерпнул землю и сунул мне под нос. – Эта грязь – память о работе, проделанной мною в тот период. Смотри внимательно, и ты поймешь.

– Я думал, ты мертв.

Он бросил землю обратно.

– Было бы неплохо, правда?

– Почему ты не дал о себе знать?

– И ты стал бы со мной говорить?

– Да, – ответил я после секундной заминки, а в голове до сих пор гремело: «посадить тебя на стул, взять газовую горелку».

– Действительно, – улыбнулся Говард, – зачем тебе врать? Именно по этой причине в конверте оказались фотографии. Прежде чем совершить ошибку, подумай о своей жене. Иначе о ней подумаю я. – Улыбка исчезла с его лица. – Я был к ней так близко, что мог коснуться, не протягивая руки.

Ярость была подобна выстрелу из дробовика. Притащи меня в подвал, запри в комнате, но не смей втягивать в это Вивиан. Говард развернулся с такой стремительностью, какой я не ожидал от него, доставая нож.

– Никогда не нападай на меня со спины. Смотри мне в глаза, как тогда, когда сбил меня. – Он убрал нож в ножны. – Заверяю тебя, я не трону ее, если ты будешь сотрудничать.

Я отшатнулся. Перед мысленным взором возникла картинка: звенит звонок, вспыхивает свет, у меня течет слюна.

– Что ты подразумеваешь под сотрудничеством?

– Ты будешь писать.

– Ты заставишь меня?

– Нет, – возразил Говард. – Попрошу. Когда поешь, поднимайся наверх. Сверни налево, потом дважды направо. Там будет внутренняя лестница. – Он задержался в дверях. – Дэниел, люди перестают казаться странными, когда узнаешь их ближе. Правда, тогда в тебя начинают закрадываться подозрения, что странным все это время был ты сам.

17

Проглотив все, что было на подносе, я взял кемпинговый фонарь (ударопрочный, с резиновым основанием и кнопкой включения, утопленной в корпус) и приблизился к двери. Посмотрел направо, налево, сделал шаг вперед.

Я шел мимо отполированных темнотой стен. Почему он позволил мне проделать этот путь самому? Дважды я останавливался, чувствуя, что вот-вот потеряю сознание. Одна лишь мысль о беге вызывала тошноту. Кроме того, было у меня чувство, что, выброси я еще какой-нибудь фокус, Говард снова может достать Колоду. Или нож. Нож, который он вытащил так быстро и непринужденно, словно появился на свет, сжимая его в руке. Он был моложе, в превосходной физической форме и, что самое главное, не казался ценителем виски – алкоголя вообще; лицо свежее свежевыскобленного черепа.

«Дэнни, ты напишешь все, что он захочет. Будешь хорошим послушным парнем. Иначе он отрежет тебе пальцы, предложит макнуть их в «церулеум» или «кобальт синий» и повозюкать по холсту. Годами будет держать тебя здесь. Звенит звонок, вспыхивает свет, течет слюна, помнишь? Продавать твои картины».

– Ему не нужны деньги, – пробормотал