Читать книгу - "Лапти болотного князя - Дмитрий Щеглов"

Князь подсадил нас, одного за другим в седла и подтянул повыше стремена. Кто никогда не ездил на коне, тот знает, что в отличие от автомобильного сидения седло седока не кажется таким уж надежным, здесь ремнем безопасности не пристегнешься. Мы медленно поехали по кромке озера в сторону леса. Когда киногруппа скрылась с глаз, неожиданно Князь предложил нам проехаться до наших «Больших Кабанов».

Данила попробовал найти отговорку, сказав, что в деревне никто давно не живет, что они с бабкой только иногда туда и наведываются, что это богом забытое место, что отсюда далеко, что он городской житель, что мы немного приврали. И вдруг согласился.

– Ха, поехали. Все равно пока делать нечего. На конях до деревни три часа пути, ну четыре. Три туда, три обратно, как раз к съемке, десять раз успеем, если она будет.

Я тоже был рад хоть раз в жизни отправиться в дальнее путешествие. А то все лето лазишь вокруг городка. Уже все улицы с помойками выучил наизусть. А тут за тридцать километров, на лошадях, по девственной природе, в новые места, и дед с бабкой не узнают, куда меня носило. Я боялся, как бы мои спутники не передумали, не дали задний ход.

Смутные, неясные подозрения, замаячившие далекими облаками на горизонте, скукожились в свете ясного дня и постепенно растаяли. Хотя мне не мешало бы, задать себе вопрос, чего это вдруг Князь бросил съемку и потащился по болотам за тридевять земель. Что за интерес у него в «Больших Кабанах»? Что ему там надо? Кто он на самом деле? Ничего этого я не сделал, ни вопрос толком не сформулировал, ни тревожные мысли до конца не разогнал.

Лес, по которому мы ехали, завораживал своими шорохами, пением птиц, косыми лучами солнца, пробивающимися сквозь крону деревьев. Удивительная, первозданная красота матушки земли, набросившей на плечи зеленую шаль, открывалась моему взору.

– К семи обязательно вернемся, даже раньше, – пообещал нам Князь.

Он ехал впереди нас и рассказывал.

– Я местные болота знаю вдоль и поперек. Это зимой мочажину может застеклить хрупкий ледок, в нее провалишься и не выберешься, а летом что… Вы вот ребята знаете, как образуется болото, из чего?

– Из тины и осоки!

– Ничего подобного. Из озера. Болото всегда образуется из озера, которое начинает зарастать. Очень быстро озерную небольшую чашу заполняет мох. В озере поселяются хвощи, осоки, тростники, вахта сабельник, касатик. Озеро постепенно мелеет и превращается в низинное болото.

Мы выехали на развилку. Дальше дорога разветвлялась; одна уходила направо, вдоль каменной гряды; вторая, шла прямо и терялась среди мелких сосенок.

– Может быть, поедем направо, среди камней? – решил посоветоваться Данила, – там старая дорога, она надежней.

Князь вынужден был прерваться.

– Согласен! Направо, так направо. Знакомый путь всегда короче!

– А откуда на болотах камни? – просто так спросил я его.

Спросил на свою голову. Князь преобразился. «Болотный профессор», про себя подумал я.

– Откуда говорите эти камни, эта гряда? А вы мысленно перенесись на десять тысяч лет назад, лучше на двенадцать. Что вы увидите тут?

– Болото, что же еще.

Князь тронул коня, направляя его направо.

– Болото, да не совсем болото. Десять тысяч лет назад здесь было сплошное ледяное плато, был ледник высотой с полкилометра, и он начал таять. Седой старик-ледник умер, чтобы дать жизнь молодой зеленой поросли. Слышите, как шумят кроны деревьев?

– Слышим!

– Это они шепотом славят в веках своего прародителя и так уже тысячи лет.

Мне показалось, что я прикоснулся к тайнам мироздания. Оказывается не только звездное, бездонное небо заставляет задуматься о далеких мирах, но и очарование шумящего над тобою леса может перенести тебя в удивительные времена зарождения жизни на земле.

Когда мы въехали на взгорок, Князь остановил коня, и спросил:

– Что вам напоминает эта змеистая каменная гряда, раскинувшая лапы по сторонам?

Спросил, и сам же ответил. – Похоже на окаменевшего, огромного ящера, а на самом деле, это русло реки в тающем леднике.

С ним ехать было, как в музее живой природы, с экскурсоводом. Он нам рассказывал про буйно растущую траву; про шлемник, вейник, солнечную калужницу. Дал вслушаться, как скрипит коростель, как перекликаются, галдят чайки, даже как лягушки квакают.

Чем дальше мы удалялись от города, в глубь болотного края, тем краски становились глуше и беднее, трава уступала место осоке, которая ходила под ветром, живыми, зелеными волнами.

А еще через пару километров на встречных болотах начала редеть и осока и стали появляться мхи.

– Теперь пошли топи, – сказал Князь. – Здесь вы, осторожней! Держитесь за мной. Мох, мох и вдруг может быть неожиданно разрыв, провал – прорва. Тут недостаток кислорода превращает болото в консервант. Даже если человек погиб три тысячи лет назад, у него лицо как живое. Торф ведь содержит дубильные вещества, и в нем нет кислорода.

У меня пробежал мороз по коже.

– Князь, по-вашему, из мочажины может выскочить живой утопленник?

– Почему живой? Утопленник, он и есть утопленник, но как живой.

– Свят! Свят! Свят! – закрестился Данила, – не приведи господь встретиться с дураком.

Нагнал Князь на меня страху. Я стал всматриваться в небольшие возвышенности, пупырышками торчащие на сплошной зеленой поверхности болота. На ближайшей кочке, завернувшись в воротник серебристого оленьего мха, краснела брусника. Утопленниками пока не пахло.