Читать книгу - "Гербарий из преступлений - Лариса Соболева"

Дарья подняла глаза на дом – ни одно окно не светилось, а пора бы уж.

– Включите электричество, – бросила она через плечо матери и сестре, которые лепили пирожки к ужину. Дарья же наотрез отказалась возиться с тестом.

– Неча жечь зазря, – зевнул отец. – Электричество денег стоит.

– Да вы что, папаня! – обернулась младшая дочь. – Сколько можно при лампе сидеть? Я все ж таки работаю.

– Цыц, дура! – тихо буркнул отец.

– Перестаньте, папаня, обзываться, – проворчала Дарья и вновь уставилась на Елену Егоровну, потом на дом.

Окон много, а ни одно не светится… Вдруг что-то внутри подсказало: там, за темными стеклами, тоже стоят люди, и они смотрят на Елену Егоровну, как смотрит Дарья. И до нее дошло, почему никто не включает свет: все делают вид, что их нет дома! Почему? Потому что во дворе сидит и мокнет под дождем Елена Егоровна с мальчиками. Потому что никто не хочет ей помочь, и люди этого стыдятся, а стыд прячут в темноте. Но почему, почему?!

– Сидит? – Дарья вздрогнула от голоса сестры, в ответ промолчала. – Ну, пусть сидит. Пожила в свое удовольствие – и будет.

– Ну ты, Васька, и злыдня! – упрекнула ее Дарья.

Она не могла объяснить причин, но ей страшно хотелось идти наперекор Василисе, а в тот вечер еще и щемило сердце от жалости к Огаревым. Если бы сестра промолчала, Дарья не додумалась бы кинуться к вешалке. А тут она надела пальто, из которого давно выросла, накинула на голову платок…

– Ты куда? – испуганно воскликнула мать.

– Позову их. Мокнут ведь, холодно…

– Не смей! – бросился к ней отец, сорвал платок. – Иди на место!

– Не узнаю вас, папаша, – горячо сказала Дарья. – Не стыдно?

– Мала еще, – стягивая с нее и пальто, проворчал он без злобы. – Понимания не имеешь… У ей мужа заарестовали…

– Так что ж, им теперь на улице подохнуть? – выпалила Дарья. – Им же идти некуда!

– Глупая ты, – подала голос Василиса. – Раз Огарева арестовали, значит, не зазря. А нам вмешиваться нельзя, сразу и нас потянут…

– Куда потянут? Что вы глупости говорите! – возмущалась Дарья. Она вернулась к окну, подперла подбородок ладонью и вздохнула. Что ж им, бедным, делать? И тут вскочила на табурет, чтобы получше видеть. – Гляди, Васька, Фрол Пахомыч…

– Где? – Василиса постаралась придать голосу равнодушия, но у нее это не получилось, что было замечено Дарьей, и тоже подошла к окну.

Фрол Самойлов о чем-то спорил с Еленой Егоровной. Вернее, он ее убеждал, а она отказывалась, отрицательно качая головой. Самойлов был в офицерской гимнастерке навыпуск. Ремня он не надел, не надел и фуражку – наверное, выскочил из дома в чем был. Фрол взял за плечи Елену Егоровну, поднял, потом схватил чемоданы и стал уходить, за ним поплелись мальчики. Елена Егоровна постояла немного и нехотя пошла следом, оглядываясь на дом. Дарья с торжеством посмотрела на бледную сестру:

– Один все же нашелся. Смелый.

На следующий день Дарья пришла, как обычно, к Самойлову прибраться, а встретила ее… Елена Егоровна:

– Ты Даша? Проходи. Меня зовут…

– А я знаю, – улыбнулась Дарья. – Здрасте. Я быстренько…

Елена Егоровна ушла на кухню, а Дарья убирала в комнатах, познакомилась с веселыми мальчиками. Видно, они не понимали, какая беда случилась с их отцом. Старшего звали Никита, младшего – Дениска. Пока Дарья убирала, они рассказывали ей всякие истории – в основном красивые сказки, но называли их мифами. Потом Дарья перешла на кухню и в растерянности остановилась. У стены стояла сооруженная из чемоданов кровать, лежал свернутый тулуп вместо подушки и два одеяла, Елена Егоровна курила папиросу у окна.

– Это убрать? – спросила Дарья, указывая на чемоданы.

– Нет-нет, здесь теперь спит Фрол Пахомович, – ответила та.

Вблизи она показалась Дарье очень красивой, особенно глаза – синие-пресиние, а волосы – светло-русые. При том кожа у нее – беленькая, сама она – нежненькая. Такую обидеть – грех. А Елену Егоровну обидели, уж больно печальной она была, слезы украдкой утирала со щек.

Дома Дарья не стала рассказывать про Огареву, Василиса сама пристала с расспросами:

– У Самойлова убиралась? Как там?

– А как прежде, – отговорилась Дарья.

– Куда ж он отвел Огареву? – Дарья молчала. – Не знаешь?

– Домой привел, куда ж еще?

А правда, на кой скрывать? Васька все равно узнает, так лучше уж из первых уст, а заодно Дарья посмотрит, как ей новость пришлась. А то, ишь, придумала: «Моя сестра вам, Фрол Пахомыч, подойдет, она все умеет!» Сестру подсунула, чтобы под него лечь! Гулящая Васька, это нехорошо, стыдно. Но, взглянув на Василису, поежилась: в расширенных зрачках сестры пылал бесовский огонь, ноздри раздувались, губы подергивались, грудь с шумом вздымалась, а смотрела она в одну точку. Ни дать ни взять – ведьма.

– Куда ж им деваться? – сказала она без сочувствия к сестре, которую, по всему видно, задел поступок Фрола. – На улице не заночуешь. А чего ты так распереживалась? Он кого хочет, того и пускает в дом. Надо было к нам их позвать, а ты радовалась, что Елена Егоровна на улице оказалась, сама же теперь без работы. А Фрол Пахомыч не дал людям сгинуть, потому что добрый человек, хороший, не то что вы.

– Хороший… – прошипела Василиса и отвернулась.

Дарья подружилась с мальчиками Елены Егоровны, оба оказались умненькими и забавными, много знали и не были похожи на дворовых пацанов. Мать их все на кухне курила да в окно глядела, почти не разговаривала с Дарьей и на каждый стук или шаги выбегала в прихожую, прислушивалась. Чего, кого она ждала – Дарья не знала, но определила: переживает, может, от мужа весточку ждет.

Однажды, выйдя из квартиры Самойлова вечером, Дарья случайно стала свидетельницей такого вот разговора.

– Прости, не до того мне сейчас… – говорил Фрол.

Дарья перегнулась через перила, увидела внизу сестру и его. С тех пор как арестовали полковника Огарева, он изменился, стал озабоченным, хмурым, а раньше был улыбчивым.

– Знаю я, почему, – выговорила с трудом Василиса. Она была расстроенной, просто с лица спала. – Огарева тебя ждет. Чем же она лучше меня?

– Она ждет мужа. Да будет тебе известно, Георгий Денисович мой друг и учитель. Он спас меня от смерти, дал дорогу в жизнь, я не могу бросить его семью.

– Как же! – говорила, кусая губы, Василиса. – Поверила я! Ты из-за нее со мной быть не хочешь. Не успела мужа проводить, сразу к другому в постель залезла.

– Василиса! – прикрикнул он. – Не смей говорить того, чего не знаешь. Я о тебе лучше думал, а ты такая же…

Он хотел уйти, но Васька кинулась ему на шею:

– Фрол! Миленький! Не уходи! Не бросай меня. Соскучилась я сильно… а тут она… Я ж все видела: и как ты глядел на нее, как слушал, когда она играла… на меня ни разу так не глядел, а мне-то обидно. Ну, хочешь, открыто давай жить у меня? Мне чужие языки не страшны, ото всех отобьюсь… Пускай она здесь живет, а ты со мной, а? Я тебя любить буду крепче прежнего…