Читать книгу - "Мираж черной пустыни - Барбара Вуд"

Она взглянула на молодого человека и отметила, что за пять лет, проведенные в Палестине, он словно стал выше и гораздо более привлекательным. И выглядел старше, как будто пески и горячий ветер Среднего Востока закалили его. Хотя ему было всего тридцать три, на его висках и в усах появились серебряные пряди, морщинки вокруг глаз словно напоминали о военных невзгодах. Мона знала, что не один раз ему грозила гибель от бомб террористов.

Последний раз они говорили о браке еще до войны, когда она попросила дать ей время подумать. Он не затрагивал эту тему в своих письмах, явно ожидая, что следующий шаг сделает она. И сейчас Мона была готова к этому. Теперь, когда он вернулся, она постарается разобраться во всем этом кошмаре…

— Это Ильза, — делая шаг назад, он представил молодую блондинку, которую держал за руку.

— Ильза? — повторила Мона.

— Моя жена. Ильза, это Мона, мой старый друг, о которой я тебе много рассказывал.

Миссис Дональд протянула руку, но Мона видела только светлые волосы, голубые глаза, застенчивую улыбку.

— Боюсь, Ильза не очень хорошо говорит по-английски.

Мона взглянула на него:

— Твоя жена? Я не знала, что ты женился.

— И мы не знали, — добавил Джеймс, обнимая сына за плечо. — Похоже, Джеф появился раньше, чем дошли его письма.

— Я так рада за вас, — проговорила Грейс, — добро пожаловать в Кению, Ильза.

— Спасибо, — мягко поблагодарила новобрачная.

— Ильза — беженка из Германии, — пояснил Джеффри, не догадываясь, какой эффект произвела новость на Мону. Ей пришлось прислониться к дивану, чтобы не упасть. — Всю семью отправили в концентрационный лагерь, а ее спасли и переправили в Палестину. Вы себе представить не можете, что нам стоило оформить ей все бумаги. Из-за этого они не давали нам пожениться.

— Как ужасно, — проговорила Грейс. — В одном из кинотеатров показывали американские фильмы о Дахау, Освенциме… — Мы должны сделать все, чтобы Ильза чувствовала себя как дома. Так неприятно, Джеффри, что твой приезд совпал с судом.

— Об этом месяцами писали в иерусалимских газетах. Я не мог поверить! Я должен навестить тетю Роуз. И если я могу чем-то помочь…

— Господин Бэрроуз — отличный адвокат.

— Я о нем слышал.

— Ты увидишься с ним за ужином.

— Я так полагаю, что по случаю возвращения Джеффри с новобрачной шампанское вполне будет уместно. Я закажу столик поближе к вольеру с птицами.

— Извините, — послышался деликатный голос, — позвольте вас на минутку, капитан Дональд.

Все повернулись к Ангасу Макклауду, одному из членов правления клуба.

— Да? В чем дело?

Мужчина заметно волновался:

— Могли бы мы, так сказать, поговорить наедине?

Джеффри ощетинился, как будто уже знал, о чем пойдет речь.

— В чем проблема? — поинтересовался Джеймс. — Там же есть свободный столик.

Шотландец покраснел.

— Если бы мы могли отойти в сторонку…

— Говорите прямо здесь, — настаивал Джеффри, — перед моей женой и друзьями.

Грейс с недоумением смотрела на Джеймса:

— В чем дело? Что происходит?

— Я боюсь, что политика клуба не позволит… — сказал Макклауд. — Не я устанавливаю правила, я только слежу за их соблюдением. Если бы дело касалось только меня… Вы понимаете, — он развел руками, — это касается других людей.

— Боже милостивый, — неожиданно воскликнул Джеймс, — уж не об этом ли вы говорите, о чем я сейчас подумал!

Смущение Макклауда стало еще более заметным.

— Джеффри, объясни мне, в чем дело, — вмешалась Грейс.

Сцепив зубы, он произнес:

— Дело в Ильзе. Она еврейка.

— И что?

— В правилах клуба есть пункт, запрещающий евреям присутствовать за обедом.

Грейс посмотрела на Ангаса, тот старательно избегал ее взгляда.

— К черту такие правила, — решительно заявил Джеймс. — Мы будем сегодня ужинать здесь за тем самым столиком.

— Боюсь, я не могу этого допустить, сэр Джеймс, если с вами будет находиться миссис Дональд.

— Не хотите ли вы сказать…

— Да не важно, отец, — отрезал Джеффри, беря за руку Ильзу, которая вопросительно смотрела на него. — Я не собираюсь есть в этом чертовом клубе. И не хочу быть его членом. Мы с женой пойдем туда, где нам рады. И если нам в Кении нигде не рады, мы отправимся куда-нибудь еще.

— Джеффри! — отец пытался остановить его.

Мона, потрясенная увиденным, так и продолжала сидеть на диване, провожая взглядом пару — офицера и прелестную молодую женщину рядом с ним. Затем она резко повернулась, пересекла сад, направилась к своему бунгало и закрылась там на замок.

Роуз умиротворенно вышивала, когда вошла Грейс. Ночная дымка простиралась за решетками окна и постепенно поднималась к кристально ясным звездам.

Грейс оглядела скромное убранство камеры, ставшей домом для Роуз. Затем спросила:

— Ты можешь сегодня со мной поговорить?

— Закончили работы над последним приютом Карло?

— Да.

Вздохнув, Роуз воткнула иголку и отложила рукоделие. Впервые за последние месяцы она взглянула золовке в глаза:

— Пожалуйста, когда все будет готово, передай владельцу похоронного бюро распоряжение перевезти туда Карло. И попроси отца Витторио отслужить мессу за него.

— Хорошо.

— Ты знаешь, Грейс, — тихо продолжала Роуз, — Валентин не был исчадием ада. Он просто не был способен любить. Карло был таким нежным и внимательным, он не хотел никого обидеть. Его так мучили в лагере — я видела шрамы на всем его теле. Валентин не имел права его убивать, просто связав, как животное, совершенно беспомощного. Я надеюсь, он будет вечно гореть за это в аду.