Читать книгу - "Санкта-Психо - Юхан Теорин"

– Хорошо… кто помнит, как меня зовут?

Молчание.

– Неужели никто?

Дети молча уставились на него.

– Ян, – прошептала девочка с единственным передним зубом.

Она сидела чуть ближе, чем остальные. Матильда, вспомнил он. Это Матильда. Лет пять, прямой пробор и длинные рыжеватые косички.

– Правильно, молодец. Меня зовут Ян Хаугер. – Он поднял книгу и показал: – А это книга про Эмиля… Эмиля из Лённеберги. Вы с ним знакомы?

Ребятишки дружно закивали. Какое-то подобие контакта.

– А вы читали, как Эмиль застрял головой в супнице?

– Да…

– Много раз!

– Да!

На этот раз громко. Уже хорошо.

– Так может быть, вы не хотите слушать еще раз?

– Хотим! – Дружный хор детских голосов.

Ян улыбнулся. Все дурное мигом забывается, когда смотришь детям в глаза. Будто они вобрали весь свет в мире и щедро возвращают его нам. Тупым и равнодушным взрослым.

Он открыл книгу и начал читать.

Дело шло к полудню. Ян быстро понял, что распорядку дня, или рутине, как они говорят, здесь придают очень большое значение. После чтения вслух дети должны гулять. Взяли куртки, надели сапоги и вышли во двор. Больше половины захотели играть в пятнашки, и Яну выпало водить. Всю застенчивость как ветром сдуло – он гонялся за ними вокруг песочницы и сарая, а дети визжали от счастья и притворного страха. Двор небольшой, но очень зеленый, траву и кусты еще не тронуло осеннее увядание. Асфальта нигде не видно, а гравием посыпана только узкая тропка к входной двери.

Отсюда тоже видно больницу, старца. Стены нет – только высокий, метров пять, забор из стальной решетки, но на самом верху тоже змеится колючая проволока подтоком.

– Догоняй! Догоняй!

Яну весело. Он поднимает широко расставленные руки, как настоящий монстр, и охотится за детьми. Они прячутся в маленькой игрушечной хижине в другом конце двора, он притворяется, что не видит, а потом внезапно заглядывает за угол и ухает, как тролль: «У-у-у!»

Дети раскраснелись, Ян тоже. И вдруг он остановился как вкопанный. Улыбка исчезает. За высоким забором больницы кто-то стоит и смотрит на них.

Высокая и худая пожилая женщина в черном плаще за металлической оградой судебно-психиатрической клиники Святой Патриции. Из-под пальто видны белые тонкие ноги. В одной руке ажурные грабли для сгребания листьев, а другую просунула через железное звено заграждения.

Она смотрит прямо на Яна. Бледное лицо и темные-претемные глаза, такие же темные, как плащ, то ли печальные, то ли ненавидящие. Отсюда не видно.

– Ян?

Он вздрагивает и поворачивает голову – из окна ему машет Мария-Луиза.

– Пора отводить Лео… хорошо бы, чтобы ты пошел со мной, посмотреть, как это происходит. Для первого раза. Хочешь?

– Разумеется… конечно, да.

Мария-Луиза кивает и закрывает окно.

Ян быстро оборачивается – женщина с граблями исчезла. За оградой никого нет. Только большая неряшливая куча сухих листьев.

Режим дня в действии. Дети возвращаются с прогулки, снимают сапожки и тут же направляются в игровые комнаты. Ян всегда поражался, насколько дисциплинированны могут быть детишки, когда знают, чем заняться.

Наконец все успокоились, и Мария-Луиза поглядела на часы:

– Время…

Она достала магнитную карточку из кухонного шкафа и провела Яна в раздевалку.

– Лео! – крикнула в пространство, и Лео, как по мановению волшебной палочки, появился на пороге.

Оказалось, рядом с шеренгой крючков для верхней одежды есть еще одна дверь – Ян ее раньше не видел, а может, и видел, но не обратил внимания. А может, и обратил, но не задумался, что же там, за этой дверью.

Мария-Луиза вставила карточку в прорезь и набрала четырехзначный код:

– Тридцать один-ноль-семь. Мой день рождения. Тридцать первого июля.

Прямо от порога вниз шла довольно крутая бетонная лестница.

Мария-Луиза зажгла свет, повернулась и с улыбкой протянула руку Лео:

– Ну что, Лео? Пойдем к папе?

Лео не было во дворе, когда они играли в пятнашки. Лет пяти, в коротких синих штанишках со множеством кармашков. Худенький, тоненькие ножки. Он доверчиво взял Марию-Луизу за руку, и они начали спускаться по лестнице – осторожно, ступенька за ступенькой. Ян последовал за ними.

– Закрой за собой дверь, Ян.

Он прикрыл дверь, и словно выключили радио – детский писк и смех разом смолкли.

Лео держал за руку Марию-Луизу и молчал. Обстановка к болтовне не располагала.

Лестница была недлинной, ступенек двадцать, не больше, и заканчивалась в небольшом подвале, откуда начинался узкий подземный ход. Бетонный пол в туннеле выстлан синей дорожкой. Видимо, тот, кто проектировал этот туннель, понимал, что оптимизма он не внушает, поэтому постарался выкрасить стены в яркие краски и развесить картинки.

Цветная тушь, определил Ян. Сам бы он ни за что не смог нарисовать что-то подобное – рисунки были слишком уж радостны. Хохочущие крысы купаются в бассейне, слоны курят огромные трубки, моржи играют в теннис. Ян вдруг подумал, что всем этим веселым зверушкам не выбраться из туннеля. Даже если бы они очень этого захотели.

– Вот так. – Мария-Луиза остановилась. – Пришли, Лео.

Весь путь – не больше пятидесяти метров. Ян мысленно прикинул направление – скорее всего, они прошли под стеной и сейчас над ними здание больницы. Направо – белая дверь лифта с узким окном. Подземный ход тянется еще восемь – десять метров, а дальше под прямым углом сворачивает направо.

Мария-Луиза помогла Лео открыть дверь лифта. Ян сделал шаг вперед, но заведующая покачала головой.

– Дети могут ехать одни, если хотят, – сказала она.

Ян кивнул. Жаль. Ему, конечно, не по себе, но он хотел бы побывать в комнате свиданий, как они ее называют. Комната свиданий родителей с детьми.

– Если хотят?

– Ну да. Иногда мы провожаем их – опять же, если они хотят. Решает воспитатель, но вместе с ребенком.

Ян заглянул в лифт. Металлическая кабинка. Две кнопки: «Вверх» и «Вниз», сканер для магнитных карт и красная лампа тревоги. Камер наблюдения не видно – ни на стенах, ни на потолке.

Мария-Луиза зашла в кабинку, сунула в щель карточку, нажала на кнопку «Вверх» и вышла.

– До встречи, Лео! – крикнула она в задвигающуюся дверь. – Скоро увидимся…

Ее интонация показалась Яну чересчур бодрой, точно она хотела скрыть беспокойство.

Маленькая мордашка промелькнула в узком окне.