Читать книгу - "Князь Тьмы - Барбара Майклз"

— Обязательно. — Питер нарочито не торопясь поставил бокал на пол и поднялся. — В следующий раз. А сейчас уже поздно. Ваше гостеприимство заставило меня позабыть о времени.

Кэтрин тоже встала и, подняв голову, смотрела ему прямо в глаза. Питер снова удивился, до чего она маленькая. Без каблуков богатая наследница едва доставала ему до носа.

— Что ж, мы неплохо провели вечер, правда?

Кокетничать Кэтрин и не думала. Наоборот, она объявляла ему войну. Но не только. Было что-то еще в ее прямом взгляде, какое-то чувство помимо враждебности. И оно было обоюдным. Питер знал, что им обоим это чувство не по душе.

По радио предупредили, что надвигается буря, и, действительно, после захода солнца резко похолодало. Когда Питер выбрался через окно на улицу, небо было затянуто тучами. Он спрятал подбородок в высокий воротник свитера и прибавил шагу. Что за климат! Но какой бы холод ни случился в эту ночь, ему некогда будет мерзнуть.

Второе явление призрака лжефольклорист рассчитывал сделать еще более впечатляющим, чем первое. Он сгонял за двадцать миль в соседний город и приобрел в аптеке необходимый реквизит, который нес теперь в сумке.

Вольц, казалось, совсем не заботился об охране своего имущества. Конюшня была огорожена хлипким деревянным штакетником, а калитка не имела даже засова. Вольц, очевидно, полагал, что профессия конокрада давно вышла из моды.

Султан встретил его злобным храпом. Тогда Питер сунул ему в морду пригоршню рафинада. Султан успокоение захрумкал, и парень принялся за работу. Он сидел на корточках, оборачивая вторую ногу коня, когда на него обрушилась крыша.

Питера спас рефлекс, приобретенный в годы, когда он должен был бороться за каждый вздох. Если бы он не успел скользнуть в сторону, падающий столб неминуемо расплющил бы ему все кости. Но Питер вывернулся и вцепился сверху в то, что грохнулось об пол. Человек! В следующее мгновение, вскочив на ноги, тот ринулся прочь. Это был не Тимми и не собаки. Это был кто-то третий.

Джексон не имел понятия о приемах дзюдо — ему незачем было их знать. Питер лежал на спине, хватая воздух широко раскрытым ртом, и Джексон сжимал его запястья в своих железных клешнях. Увидев перед собой его черную физиономию, Питер почувствовал некоторое облегчение и даже, хоть едва мог дышать, попытался сдуть волосы, закрывающие ему глаза.

— Подвинься немного, а? Ты мне ребра переломаешь, — просипел он. — И что ты намерен делать? Потащишь меня к хозяину?

Джексон смотрел на него, хмуро выпятив губы. Нет, он был не дурачок, он просто растерялся. Питер терпеливо ждал, понемногу восстанавливая дыхание. У него было чувство, будто легкие в груди сморщились, как проколотые воздушные шарики, но он молчал. Джексон сам догадался. Он вообще оказался не по возрасту смышленым.

— Ну ладно уж, — наконец сказал он, убирая руки и слезая с пленника. Питер изо всех сил старался сдержать улыбку, но не вышло — рот сам

разъехался до ушей. Несмотря на ночную темень, Джексон заметил, как у Питера сверкнули зубы, и усмехнулся в ответ.

— Ты, наверное, думаешь, что я дурак, да?

— Нет, ты просто доверчивый. — Питер постарался не обидеть Джексона. — Везет же тебе, — он откатился подальше, — не нужно даже учиться драться. Люди пугаются одного твоего вида. Если бы я знал, что ты сторожишь усадьбу, я бы ни за что не пришел.

— Мне все нужно, — сказал Джексон.

— Нужно так нужно, — миролюбиво согласился Питер. Он сел, прислонившись спиной к стене, и полез в нагрудный карман. — Хочешь сигарету?

— Только не здесь.

— А где? Да отстань ты! — Султан снова вздумал нюхать его свитер, неправильно поняв, зачем он лезет в карман. Питер с досадой отпихнул лошадиную морду. — Я должен с тобой поговорить.

— Это я должен с тобой поговорить.

Они нашли место на лугу, под скалой, защищавшей от ледяного ветра. Несмотря на погоду, Джексон был в рубашке с короткими рукавами, будто и не мерз совсем. Сигареты у него имелись свои. Питер дал ему прикурить. После этого опустился на корточки у скалы и спросил, глядя исподлобья:

— Зачем ты забрался в конюшню? Я не жалуюсь на воображение, но не могу вообразить ни единого законного предлога.

— Как насчет незаконных?

— Ни один тебе не подходит.

— Я люблю кататься по ночам.

Джексон хотел схватить Питера за горло, но его протянутая рука упала, будто ее отрезали, а Питер между тем по-прежнему лежал, удобно растянувшись на траве.

— Не суетись, приятель. Я тоже этого не люблю.

Джексон потирал локоть.

— Где ты так научился?

— По телевизору видел.

— Нет, правда, покажи еще раз.

Питеру не хотелось ничего показывать. Но ведь человек жив не одним днем, и в случае чего Джексона лучше было иметь на своей стороне. Он взглянул на светящийся циферблат часов: 11. 40, время еще есть.

— Хорошо. — Он со стоном поднялся. — Давай сначала, но только медленно.

Демонстрация длилась десять минут и порядком утомила Питера. В конце он поддался Джексону, позволив сбить себя с ног. Питер лежал на земле и притворно охал, а Джексон стоял над ним и улыбался.

— Ну а теперь ты дашь мне лошадь?

— Нет.

— Почему?

Джексон сел рядом, достал помятую пачку сигарет и, поколебавшись, протянул ее Питеру.

— Ты сумасшедший, — пробормотал он, закуривая, — сегодня сумасшедшая ночь. Я поймал тебя, когда ты хотел украсть лошадь, а через десять минут ты учишь меня приемам дзюдо — или как там это называется. С ума сойти!

— Мне порой удается удивить людей. — Питер все еще лежал. Земля была холодной, но все же теплее воздуха.

Джексон сосредоточенно смотрел на горящий кончик сигареты. Разговор давался ему нелегко.

— Ты вообще кто такой?

— Обыкновенный мирный турист.

— Мирный! Ты мирный, как бомба... Ты напоминаешь мне Даниила во рву со львами. Львы стояли вокруг него и скалили зубы. У них острые зубы, приятель. И Даниил знал, что это львы.

Питер повернул голову. Он не ожидал услышать такое от Джексона.

— Ты говоришь загадками, сынок. Это что — предупреждение?

— Ничего. Я и так сказал больше, чем следовало. Не жди от меня помощи.

— Ну да, я и забыл, что негр белому не товарищ.

Джексон и не думал злиться. Он смотрел на Питера спокойно и безучастно. Его взгляд был одно равнодушие.

— Некоторые бесятся, когда их называют неграми. Но я не из таких. Я не дурак.

— Наверное, они тебя не любят.