Читать книгу - "Джоконда и Паяц - Наталья Солнцева"

– Ты считаешь, она покончила с собой?

– Уверен, – кивнул оперативник.

В кафешке, где они беседовали, было шумно и душно. В обеденный перерыв сюда приходили утолить голод служащие из соседних офисов. Официантки сновали между столиков, разнося пиццу и салаты.

– На чем же основана твоя уверенность? – осведомился Лавров.

– Ольга слыла неуравновешенной и капризной особой. Она не раз грозилась вскрыть себе вены. Характер у нее был вздорный. Это подтвердили и ее товарки, и спонсор проекта, в котором она участвовала.

– Что за проект?

– Рекламный. Косметическая фирма избрала Ольгу «лицом» своей новой марки. Я говорил с их генеральным директором. Он жутко сожалеет, что Слободянская не сможет представлять их продукцию на рынке. Они-де возлагали на Ольгу большие надежды, а та подвела.

– Значит, с работой у нее было все хорошо?

– Получается, так, – кивнул оперативник.

– А в личной жизни?

– Имеешь в виду несчастную любовь?

– Что-то же заставило ее броситься вниз с восьмого этажа.

– Вряд ли это любовь, – покачал головой полицейский. – Скорее истерика. Кстати, перед смертью Ольга выпила. В ее крови обнаружили алкоголь.

– Много?

– Достаточно. В квартире при осмотре обнаружили початую бутылку французского коньяка и один бокал с отпечатками пальцев хозяйки.

Лавров подумал, что убийца, – если Ольгу все же вытолкнули в окно, – убрал за собой следы. Нынче все подкованные: детективы читают, сериалы смотрят, знают, как себя обезопасить.

– Наркотой покойная не баловалась? – спросил он.

Оперативник перестал жевать и потер стриженый затылок со словами:

– Сам ее образ жизни был наркотиком. Деньги, роскошь, всеобщее восхищение, богатые поклонники, продажный секс…

– Почему непременно продажный? – улыбнулся Лавров.

– Такие девицы используют Божий дар на всю катушку. Торгуют и лицом, и телом. Пока молоды, пока красота не увяла, надо успеть сколотить капитал или обстряпать выгодный брак. Это типа гонка с препятствиями. Не каждый выдерживает. Видимо, у Слободянской нервишки оказались слабые, сдали.

– Шаткий довод.

– Женщины – существа непостижимые, – пожал плечами полицейский. – Красивые женщины тем более. Взять хоть Мэрилин Монро. Чего ей не хватало, по-твоему? А поди ж ты, злоупотребляла алкоголем, транквилизаторами и вообще… слыла истеричкой, скандалисткой и умерла во цвете лет. Известность и красота – тоже испытание на прочность.

– Других вариантов, кроме самоубийства, вы не отрабатывали?

– Почему же? – обиделся парень. – Отрабатывали, как положено. Только следов насилия на теле погибшей не было. В квартире она находилась одна…

– То есть присутствие кого-то постороннего не установлено, – ввернул Лавров.

– Ну да, – кивнул оперативник. – Дверь была закрыта, следов взлома эксперты не нашли.

– Это еще не доказывает, что Ольге никто не помог отправиться на тот свет. Допустим, она знала убийцу и сама впустила его, а потом тот просто ушел и захлопнул за собой дверь.

– Ты прав. Только этого мало для возбуждения уголовного дела, сам знаешь. А пальчиков в доме Слободянской хоть отбавляй. К ней часто заходили подружки, о мужиках нечего и говорить. Каждого можно огульно заподозрить. Ты попробуй собрать конкретные доказательства!

– Поквартирный обход делали? Что соседи сказали?

– Никто ничего не видел и не слышал. Люди, которые находились дома, занимались своими делами. Кстати, Ольга выбросилась из окна белым днем, когда большинство сознательных граждан работают, а не прохлаждаются. Короче, ее смерть признана суицидом, и точка.

– Точку ставить рано, – пробормотал Лавров.

– Ты-то с какой стати копаешь?

– У меня частный интерес.

– Тебя наняли вести расследование? – прищурился полицейский. – Кто? Один из безутешных любовников Слободянской? Среди них наверняка есть влиятельный папик с тугим кошельком. Ну, бог в помощь, коллега.

– Вы отрабатывали окружение погибшей?

– Конечно.

– Формально или на совесть?

– Мы, если ты в курсе, завалены делами по горло, – раздраженно заявил оперативник. – Башка кругом идет! Будь смерть Ольги насильственной, это стопроцентный «висяк». Денег нам за дополнительную беготню никто не предлагал, так что сам понимаешь…

Лавров понимал. В шкуре рядового убойщика совсем не сладко. Сутками на ногах, голодный, холодный, издерганный. И со всех сторон прессуют.

– Ладно, я без претензий, – миролюбиво произнес он, протягивая парню руку для пожатия. – Спасибо за информацию.

– Обращайся, – смягчился тот. – Чем сможем, подсобим.

Из пиццерии Лавров поехал в Строгино искать картину «Рождение московской Венеры».

То, что он увидел, поразило его до глубины души.

Полотно занимало всю стену и сразу бросалось в глаза. Фигура обнаженной богини любви светилась подобно драгоценному опалу на фоне лазурного неба и прозрачной бирюзы моря. Ее золотистые волосы развевал ветер.

В галерее никого не было, кроме хозяйки и единственной посетительницы, которая застыла у той же картины, что и Лавров. Они взглянули друг на друга и улыбнулись.

– «Девушка божественной красоты колышется, стоя на раковине, гонимая к берегу сладострастными Зефирами…» – с завистливым восхищением произнесла посетительница.

– Похоже на стихи, – оценил он.

– Это и есть стихи.

– Чьи? Ваши?

Молодая женщина покачала головой.

– Анджело Полициано, – ответила она. – Итальянский поэт. Он жил в пятнадцатом веке.

Романа не смущало собственное невежество. В обществе Глории он нередко попадал впросак и привык держать марку, несмотря ни на что.

– Вам нравится? – спросила посетительница, указывая на полотно.

– Очень.

Она сама чем-то смахивала на Венеру: стройная, светлоглазая, длинноволосая…

* * *

В «Потешный» театр бывший опер приехал под впечатлением от Венеры. Он в прямом смысле слова обалдел.

«Художнику вполне удалось передать манеру Боттичелли и в чем-то даже превзойти его, – заметила хозяйка галереи. – Хотя бытует мнение, что старые мастера вне конкуренции. Взгляните-ка на Венеру Артынова! Она сияет, подобно утренней звезде. Опаловая кожа, золотые волосы, умопомрачительная фигура. Это далеко не классический идеал Возрождения. Это – сама весна, чувственная и трогательная в своей наготе. Она не знает ни стыда, ни страха».

– Вы ко мне?

Лавров вздрогнул и очнулся от чар, навеянных богиней любви. Перед ним стояла экстравагантная особа лет тридцати пяти, одетая в нелепый зеленый балахон, из-под которого виднелись тонкие ноги, обтянутые малиновыми лосинами. Прическа этой леди напоминала взрыв на макаронной фабрике. В ушах висели огромные, почти до плеч, пластиковые кольца-серьги.