Читать книгу - "Дело об императорском пингвине - Андрей Константинов"

Я не хочу чувствовать себя идиотом. Поэтому я должен во всем разобраться. А когда я во всем разберусь, то обещаю — кому-то будет плохо.

Я вышел на тропу войны. Хотя пока еще точно не знаю, с кем я буду воевать.

* * *

По большому счету, у меня была всего одна более-менее реальная зацепка — тот самый пацан, который, возможно, тусуется где-то в районе вокзала. Поэтому я отправился на Витебский, решив для себя, что буду торчать там ровно столько, сколько понадобится для того, чтобы вычислить этого трудновоспитуемого гавроша. Пусть даже придется проторчать на вокзале всю ночь (а может быть, даже и весь следующий день). Наплевать! Не думаю, что в Агентстве без меня будут сильно тосковать — благодаря Татьяне на ближайшие день-два тем для разговоров и сплетен у моих коллег предостаточно…

Сколько себя помню, всегда не любил вокзалы и всю связанную с ними суматоху, толчею и грязь. А уж Витебский (как мне кажется, самый провинциальный из всех наших городских) своим вечно гудящим роем, составленным из смеси малороссийского говора приезжающих, кавказской тарабарщины торговцев и вычурного мата местных нищих, вызывал у меня особую неприязнь С трудом продравшись сквозь нагромождение мешков, коробок, тележек, навязчивых частников, сотрудников милиции и бомжей, я разыскал то самое «Пятое колесо», о котором Владимиру Николаевичу рассказывал его знакомый вокзальный мент. Стайка хулиганистого вида пацанов действительно крутилась неподалеку, однако «моего» среди них не было. Впрочем, я и не надеялся, что мне вот так вот сразу повезет. Заплатив стоящему на раздаче абреку за стакан пива (в силу природной брезгливости от навязываемой шавермы категорически отказался), я устроился на ближайшей скамейке…

* * *

Ожидание стоило мне пачки сигарет, двух с половиной стаканов пива и пяти рублей, которые я вынужден был заплатить вокзальным службам за реализацию своих конституционных прав и свобод в части отправления естественных физиологических потребностей.

Мальчишка появился неожиданно, откуда-то со стороны Подъездного переулка, и сразу же направился к себе подобным. Даже если бы в тот раз я случайно не заприметил его из окна «Плакучей ивы», вычислить гаденыша не составило бы особого труда: на его брючном поясе красовался фирменный «мерседесовский» брелок «а-ля пацифик» — мой брелок, ибо в подобные случайные совпадения я не верю.

Отставив на землю недопитый стакан с пивом, которое, признаться, лезло уже с трудом, я решительно направился к «детям подземелья» и крепко схватил свою жертву за руку чуть повыше локтя. Пацаны удивленно разинули рты, а мой подопечный, вздрогнув, дернулся было, однако поняв, что слинять не удастся, довольно нагло спросил:

— Че надо?

— Во-первых, ко взрослым следует обращаться на «вы», — назидательно заметил я. — А во-вторых, пошли-ка потолкуем — дело есть.

Остальные мальчишки на всякий случай решили ретироваться. Про себя я отметил, что страха в глазах у пацана все ж таки не было: удивление, небольшой испуг, но не более того. Похоже, парню не привыкать попадать в разного рода передряги.

— Что ж, будем знакомы. Можешь звать меня дядя Витя, а твое имя-отчество?…

— Леха, — буркнул пацан, сделав еще одну слабую попытку освободиться.

— Стой смирно и не дергайся…

— Че прицепился-то? Отпусти руку, я не убегу.

— Не дерзи дяде! Скажи-ка мне лучше, откуда у тебя такая красивая штучка на штанах, а?

Леха на какое-то время задумался, возможно, прикидывая в уме свои шансы, а затем посмотрел на меня и неожиданно заявил:

— Я буду разговаривать только в присутствии своего адвоката.

— Леха, по-моему, ты немного ошибся адресом. Адвоката ты будешь требовать в милиции, у инспектора по работе с несовершеннолетними засранцами. А мне ты все расскажешь просто так, по дружбе, один на один.

Причем немедленно, поскольку я очень тороплюсь. Ну? Или, может, мне для большей убедительности руку тебе сломать? — Я чуть посильнее сжал пальцы, и Леха тихонько взвизгнул от боли.

Признаться, мне стало немного стыдно — все ж таки он был еще совсем малолеткой, лет двенадцать, не больше. Но с другой стороны, очевидно, что с ним нужно вести себя именно так: с напором, с агрессией, через силу — иначе не расколется. И тогда у меня не будет никаких шансов докопаться до истины.

И действительно, теперь наглости у Лехи поубавилось. Похоже, он понял, что шутить с ним не собираются.

— Я нашел его…

— Я так понимаю, ты нашел его в той самой машине, у которой перед этим случайно проколол колесо?

Вот теперь он действительно испугался — по-видимому, моя мнимая осведомленность его окончательно сразила. Леха сразу скис и понуро уставился в землю, больше не предпринимая попыток убежать.

— Как ты понимаешь, в основном мне уже все известно. Осталось уточнить детали. Давай договоримся — я задаю вопрос, ты отвечаешь. Если отвечаешь честно и подробно, то я тебя отпускаю. Причем с вполне здоровой рукой. Более того, если наш разговор меня удовлетворит, то, пожалуй, я даже оставлю тебе в память о нашей встрече эту вещицу, которая, как ты, наверное, догадываешься, вообще-то принадлежит мне. Ну что, договорились?

Леха обреченно кивнул.

— Итак. Позавчера на Загородном у «Плакучей Ивы» колесо белой «Ниве» прокалывал ты?

— Да, — чуть слышно выдавил из себя Леха.

— Прекрасно. Следующий вопрос: кто с тобой вместе работал эту тачку?… Ну что молчишь? Вопрос понятен?

— Понятен.

— Ну и…

— Гоча и Казбек.

— Какие дивные имена. Хорошо, кто из них конкретно увел из салона барсетку?

— Казбек, — было видно, что Леха изо всех сил сдерживается, чтобы не зареветь. Впрочем, после того как первый, самый сложный морально-этический барьер, вызванный необходимостью заклада своих подельников, был преодолен, Леха стал несколько разговорчивее:

— Вещи всегда Казбек тырит, у него здорово получается — сколько раз делали, еще ни разу никто ничего не заметил.

— А в чем тогда заключаются функции Гочи? — поинтересовался я.

— Ну, он на стреме стоит. И вообще… Если вдруг кто увидит, как Казбек в машину лезет, — закричит там или поймать захочет, — то Гоча тогда ему по морде даст, чтоб не совался. Прикроет, в общем.

— Что ж, прекрасный образец научной организации труда: отец рубит — я отвожу. И сколько, если не секрет, ты получаешь за свой скорбный труд?

— Когда как. В прошлый раз мне Гоча стольник отвалил, а еще брелок этот самый дал. Говорит, теперь тебе осталось только ключи от «мерса» достать, а куда их повесить — есть уже.

— Остряк, мать его! — матюгнулся я. — Так, короче. Где вы обычно встречаетесь? Здесь? Были они уже сегодня?…

— Да нет. — Леха, похоже, малость осмелел. Видимо, понял, что бить его сегодня не будут. — Гоча с Казбеком на вокзале стараются не появляться: у них тут какие-то проблемы с местными…