Читать книгу - "Закон рукопашного боя. Таран - Леонид Влодавец"

На сей раз Таран долгонько в себя не приходил.

Первым, что увидели его глаза, открывшись, был огонь. Прямо-таки стена огня, которая была совсем близко, в полсотне метров, не больше, и жар от этого огня доставал неплохо. Да и дым щипал глаза, заставлял то и дело чихать и кашлять.

Первым, что он услышал, были гудение этого огня, треск горящих деревьев и хриплый вопль Лайки:

— Да он уже мертвый! Брось его, дура!

Только после этого Юрка ощутил, что его волокут спиной вперед, кряхтя, матюкаясь и чертыхаясь, потому что он цеплялся кроссовками за кустки, пеньки и иные неровности рельефа.

— Заткнись, сучка космическая! — визгливо проорала в ответ Лизка. — Живой он! Вон, глазами лупает!

— Ага, живой… — пробормотал Таран, и по этому случаю девки его уронили.

— Идти можешь? — прокричала Лизка.

— Помогите встать… — Похоже, что удар башкой о березу и добавка от этого нежданного взрыва крепко отразились на Юркиной башке. Пришлось ему опираться на девок, иначе ни хрена б не удержался — все кружилось и вертелось перед глазами. Немного впереди то и дело мелькал рыжий хвостик кошки Муськи.

Должно быть, от сотрясения мозга Тарану припомнилось то, что он совсем недавно прочел в рукописи старика Сучкова. Как Агап и Клещ с раздавленной камнем ступней шли по горящей Москве 1812 года, пока не добрались к реке.

— К воде! К воде надо! — бормотал Юрка. — К озеру! А то изжаримся…

— Без тебя не знали! — прорычала Лизка. — Ветер в нашу сторону! Наискось гонит!

Бу-бух! — где-то совсем неподалеку свалилась пережженная сосна, и пламя сразу скакнуло на двадцать метров вперед, ибо охваченное огнем дерево мигом подожгло и хвою, и засохший подрост, и ветки.

— И справа, и слева горит! — взвыла Лайка, вертя стриженой головой во все стороны. — Плыть надо куда-то!

— Сможешь? — спросила Лизка у Тарана.

— Наверно! — отозвался Юрка и побрел в воду.

Действительно, больше было деваться некуда.

Огонь уже вырвался на берег и справа, и слева от беглецов. Груды упавших и пылающих деревьев перегородили дорогу, ведущую вокруг озера.

Зимой Таран и Лизка (тогда с ними в компании была еще и Полина) переезжали озеро по льду, сейчас это место было примерно в километре правее их. Там было относительно узкое место, а здесь озеро заметно расширялось, и до противоположного берега было полкилометра, если не больше. Удастся ли ему доплыть туда не в самом лучшем физическом состоянии, Таран не знал, но все же предпочитал утонуть, нежели изжариться.

— Вон там! — заорала Лайка. — Бревно плывет! Ухватимся!

Все трое, саженками, шумно бултыхая руками и ногами, поплыли к бревну, которое находилось метрах в тридцати от берега, но постепенно удалялось от него по направлению ветра. Муська, уцепившись коготками за Лизкину майку, поплыла у нее на спине.

Первым до бревна доплыл Таран и, уцепившись за торчащие из воды сучья, попытался его подогнать поближе к девкам. Лайка с Лизкой тоже сумели настичь эту коряжину, которая отплыла к тому времени уже почти на сотню метров от берега.

— Давайте все в одну сторону! — предложил Таран, отфыркиваясь и с приятным удивлением ощущая, что у него — тьфу-тьфу! — никаких болезненных симптомов не ощущается.

Все его правильно поняли, хотя Юрка впопыхах не очень точно выразился. Он имел в виду, что все трое, уцепившись за бревно, должны толкать его в одном направлении. Так и сделали, схватились за сучки и заработали ногами. Исключение составила Муська, которая с Лизкиной спины перелезла на бревно, отряхнулась от воды, уселась на более-менее сухое место и поехала с комфортом.

Все дружно заработали ногами и минут через десять оказались на мелком месте, откуда можно было добраться до берега вброд. Муська без команды перепрыгнула с бревна на плечо хозяйки, и Лизка ее дотащила до пляжика. Здесь все дружно повалились на песок и перевели дух. На той стороне все было затянуто пеленой дыма, через которую то и дело прорывались языки огня, охватывавшие все новые и новые деревья.

— Блин, — пробормотал Юрка, — отчего же так разгорелось-то?

— На кордоне рвануло, — отозвалась Лизка. — Не знаю что. То ли бензин, то ли газ, но так фукнуло — жуть! Сразу несколько елок загорелось. Ну и изба с забором. Никто оттуда и выскочить не успел. А тебя, наверно, воздушной волной ударило…

— А этот, Кудя, — припомнил Таран, — он что, там остался?

— Я его пристрелила, — спокойно сказала Лизка. — Чтоб не мучился. Но все пистолеты побросать пришлось — с ними я б не доплыла. Ножичек, правда, оставила. На всякий случай.

И очень выразительно глянула в сторону Лайки, сидевшей чуть поодаль.

Таран ощущал очень сильную усталость, хотя голова вроде бы уже прошла и тошноты не было. Он снял мокрую одежду и повесил на куст, лег головой в тень, соорудив из песка изголовье, — и не заметил, как заснул.

— Он тебе кто? — полюбопытствовала Лайка.

— Любовник, — вызывающе прищурилась Лизка. — Приятно слышать, да? И не пяль глаза, ясно? А то я твои «ромашки» просто срежу, усекла?

Лайка, вспомнила, как Лизка располосовала горло Малику и пристрелила Кудю.

— Господи, да что ж ты за чудовище?! — простонала Лайка. — Я что, не человек, да? Жить не хочу? Или, ты думаешь, у меня папа с мамой миллионеры? Да я тоже, может быть, по-человечески и года не прожила, если все вместе склеить!

— Что-то не похоже по тебе, чтоб ты шибко страдала! — хмыкнула Лизка. — Гладкая, жирная, видать, не знаешь, что такое корки жрать и водой из-под крана размачивать!

— Ну, кормить-то меня кормили, конечно, — вздохнула Лайка. — Но все равно — не жизнь была, а фиг знает что. Мамка меня неизвестно от кого нагуляла — раз. С мужиками сходилась и расходилась раз в месяц. А потом отчима привела, Гошу, даже расписались вроде бы. Сначала у них все нормально было. Полгода, может быть. Ну а после опять пошла гулять. Только раньше она мужиков домой приводила, а после того как за Гошу вышла, стала сама к ним бегать. А Гоша этот был ее помоложе, но какой-то весь задроченный, извиняюсь… И дерганый. То ему все по фигу, то скандалы устраивает. То дерется с мамашей, лупит ее по чем ни попадя, то лижется и говорит, что все прощает. Ну и пить, конечно, начал с каждым годом все больше. По пьяни, конечно, и меня лупил, а потом жалел и конфетки дарил… В общем, в конце концов, когда мамка в очередной раз к хахалю удрала, он меня прижал и оттрахал. А мне всего тринадцать было, прикинь? И короче, так пошло, что как только мамаша дня на три-четыре линяет, он за меня принимается. И больно, и стыдно, и противно… Хорошо еще, что не залетела.