Читать книгу - "Русский - Юрий Костин"

Дождь лил в Москве уже которые сутки. Мелкий мусор, машинное масло, грязь смешивались с тополиным пухом, превращаясь в жидкую, экологически вредную смесь. Поднявшийся ветер выгибал зонты, и промокшие насквозь прохожие, ругая «прекрасное» лето, боролись с ветром на ходу, шлепая по лужам, задевая полами плащей беспорядочно припаркованные у обочин дорог и прямо на тротуарах грязные машины.

Сыро было и пасмурно в Москве всю первую половину июня. Лишь только числу к пятнадцатому показалось на небе солнце, подразнило москвичей немного и тут же опять спряталось за тучи. Но дождь наконец-то прекратился.

Именно в этот вечер из проходной солидного учреждения, что протянулось фасадом вдоль улицы с мирным названием Житная, бодрым шагом вышел мужчина средних лет. Он с удовольствием вдохнул пропитанный бензином воздух, пересек площадь, посреди которой высилась громадная статуя вождя мирового пролетариата, перешел на другую сторону широкого проспекта, поймал «частника» — и был таков.

Машина доставила пассажира до смотровой площадки на Воробьевых горах, где его уже ждали.

— Здравствуйте, Александр Валентинович, — приветствовал его солидный господин в твидовом пиджаке.

— Здравствуйте. Сергей Самуилович?

— Он самый. Ну что, промурыжили вас органы?

— Не так чтобы очень… Повезло мне, попался умный следователь.

— Исаков?

— Да, Лешка. Хороший парень.

— Значит, в органах не задержится.

— Никому не дано знать свою судьбу, — заметил философски Александр Валентинович.

После случая в Воронеже его доставили в Москву, где несколько дней с пристрастием допрашивали, пытаясь обнаружить его участие в преступных замыслах Григория Привольского. Установить истину было не так-то просто. Задержанные охранники Центра с большой неохотой давали показания. Исаков даже как-то разоткровенничался с Тихоновым, в тот момент еще подозреваемым, и в сердцах предположил, что любым их показаниям грош цена, так как все, что они плетут, — ложь и выдумки от начала до конца.

Лишь только непричастность Тихонова к убийству Плукшина стала очевидной, Исаков решил применить к бывшему подозреваемому политику пряника. Ему позарез требовалось установить, знает ли тот хотя бы что-то о местонахождении пропавших из Центра табличек. Однако расколоть Тихонова Исакову так и не удалось, и он скрепя сердце подписал пропуск, дающий Александру Валентиновичу право покинуть опостылевший казенный дом.

Алексей хотел приставить к Тихонову «наружку», но сам к тому времени уже порядком устал от всей этой таинственной истории. Тем более что серьезное преступление — убийство — было успешно раскрыто (кстати, не без помощи Александра Валентиновича и его собачки), а от табличек проклятых пускай голова болит у директора Сосновского. Сам проворонил. Исаков, обрадовавшись такому своему решению, тут же сел и написал заявление об отпуске… начисто забыв о своем бывшем однокласснике, который так и остался объявленным в местный розыск…

Что касается Александра Валентиновича, то для него эпопея с артефактами только начиналась. Ведь он уже несколько дней не общался с Антоном. И даже не знал, где тот находится, жив ли… Попытки дозвониться до Антона по дороге на встречу с Сосновским успехом не увенчались.

Сергей Самуилович свой разговор с Тихоновым начал с признания: