Читать книгу - "Шрам: Легионер - Сим Симович"

то конец. Если щелчок, то продолжение. Но какое продолжение? Легион? Зона? Смерть медленная в канаве? Не знает. Увидит, если выживет.

Выдох. Пауза. Спуск.

Щелчок.

Первый. Пустой. Барабан провернулся, боёк ударил в пустое гнездо, звук металлический, сухой, честный. Не выстрел. Не сегодня. Не сейчас.

Рука опустилась, наган повис у бедра. Шрам стоял, смотрел в окно, дышал ровно. Внутри — ничего. Ни облегчения, ни разочарования. Просто констатация факта — первая попытка не убила. Шесть гнёзд осталось, одно с патроном. Шанс один к шести.

Поднял наган снова, к виску. Без паузы, без раздумий. Спуск.

Щелчок.

Второй. Пустой. Шанс один к пяти.

Третий раз.

Щелчок.

Один к четырём.

Четвёртый.

Щелчок.

Один к трём. Вероятность растёт. Патрон приближается. Или отдаляется. Барабан крутится случайно, не по порядку. Механизм непредсказуем.

Рука начала уставать. Держать наган у виска тяжело, мышцы напрягаются, начинают дрожать. Алкоголь в крови, усталость в теле, напряжение в голове. Но продолжает. Потому что игра началась, надо закончить. Правила простые — семь попыток, одна смертельная. Играй до конца.

Пятый раз. Наган к виску, палец на спуске. Два гнезда осталось пустых, одно с патроном. Шанс один к трём. Тридцать три процента. Высокая вероятность. Смерть близко. Может этот выстрел, может следующий.

Спуск.

Щелчок.

Пятый пустой. Остались два гнезда, одно с патроном. Пятьдесят на пятьдесят. Монетка подброшена, орёл или решка, жизнь или смерть.

Шрам стоял, наган в руке, смотрел на него. Холодный металл, чёрный, матовый. Семь жизней в барабане, шесть потрачены, одна осталась. И одна смерть, ждёт в седьмом гнезде. Или в шестом. Пятьдесят процентов.

Логика говорит — хватит, судьба показала, пять раз, знак ясный — жить, не умирать. Остановись, прими контракт, поезжай в Зону, работай, функционируй. Ты нужен живым, не мёртвым.

Но логика слабая, неубедительная. Игра не закончена, правило не выполнено. Семь попыток, не пять. Играй до конца, или не играй вообще. Нечестно останавливаться на середине.

Шестой раз. Наган к виску, последний раз, почти последний. После него или смерть, или седьмая попытка. Барабан крутится в голове, визуально — два гнезда, одно пустое, одно полное. Какое сейчас? Не знает. Никто не знает. Только механизм знает, только судьба.

Спуск.

Щелчок.

Шестой пустой.

Тишина. Долгая, плотная, абсолютная. Шрам стоял, наган у виска, палец на спуске, дышал. Сердце билось ровно, медленно, громко. Кровь в ушах шумела, пульсировала. Осталось одно гнездо. Седьмое. С патроном. Сто процентов. Гарантия. Следующий спуск — выстрел. Голова разнесена, мозги на стене, труп на полу. Конец истории.

Или не спускать. Остановиться. Принять результат — шесть пустых, седьмой смертельный, но не использованный. Судьба дала шесть шансов, все прошли мимо. Знак очевидный — живи. Не умирай. Тебе ещё работать, ещё убивать, ещё функционировать. Смерть потом, не сейчас.

Рука опустилась. Медленно, тяжело. Наган повис, дуло вниз, курок взведён, патрон в стволе. Один спуск до выстрела. Один миллиметр до смерти. Но рука опустилась. Игра закончена. Судьба решила. Жить. Продолжать. Контракт. Зона.

Шрам открыл барабан, посмотрел. Седьмое гнездо, патрон там, медный, тяжёлый, готовый убить. Вытащил, положил на ладонь, посмотрел. Маленький цилиндр, несколько граммов металла, способен прекратить жизнь за микросекунду. Не прекратил. Почему? Случай. Или судьба. Или Бог. Не важно.

Вставил патрон обратно, закрыл барабан, положил наган на койку. Сел рядом, взял стакан с вином, допил. Холодное, невкусное, но отрезвляющее. Алкоголь в крови горел, выжигался адреналином игры. Голова проясняется, руки перестали дрожать, мысли стали чёткими, острыми.

Решение принято. Не им, судьбой. Шесть пустых щелчков — знак, приговор, вердикт. Живи. Работай. Убивай. Функционируй. Пока последний патрон не найдёт тебя в бою, в Зоне, где-то ещё. Но не здесь, не сегодня, не в казарме, не от собственной руки.

Полез в карман куртки, достал визитку. Помятая, грязная, неделю в кармане, пропитанная потом и вином. Буквы размыты, но читаются. Виктор Крид. Телефон. Контракт.

Достал телефон, набрал номер медленно, каждую цифру отдельно. Трубка у уха, гудки — один, два, три. Четвёртый. Пятый. Снимают.

— Крид, — голос спокойный, ровный, не сонный. Четыре утра, но говорит бодро, профессионально. Ждал звонка. Знал что позвонят, вопрос только когда.

— Дюбуа, — Шрам сказал по-французски, голос хриплый, но твёрдый. — Легионер. Контракт. Согласен.

Пауза. Секунды три. Крид обдумывает, или записывает, или просто выдерживает ритм. Потом:

— Хорошо. Завтра, десять утра, кафе «Маяк» на улице Канебьер, знаешь?

— Найду.

— Приходи трезвым. Обсудим детали, подпишем бумаги, выдадим аванс. Вылет послезавтра, Киев, потом Припять. Всё организовано, только явись вовремя.

— Буду.

— Отлично. Завтра увидимся, Дюбуа. Правильное решение принял. Не пожалеешь.

Отбой. Короткие гудки. Шрам положил телефон, посмотрел на него. Всё. Решено. Контракт подписан, судьба выбрана, путь определён. Зона Отчуждения, Чернобыль, радиация, сталкеры, бандиты, мутанты. Новая война, новые враги, новые смерти. Старое продолжается, только декорации меняются. Пустыня на руины, жара на холод, боевики на сталкеров. Суть одна — убивать, выживать, функционировать.

Встал, подошёл к окну, открыл, холодный воздух хлынул внутрь — свежий, ночной, отрезвляющий. Вдохнул глубоко, полной грудью, выдохнул медленно. Лёгкие расправились, голова окончательно прояснилась. Запой закончен. Рулетка сыграна. Решение принято.

Посмотрел на город — огни редкие, улицы пустые, небо чёрное, без звёзд. Марсель спал последним сном перед рассветом. Через несколько часов проснётся, зашумит, забегает, заживёт обычной жизнью. Он тоже проснётся, но не в эту жизнь. В другую. Военную. Единственную возможную.

За спиной на койке лежал наган, барабан с семью гнёздами, шесть пустых, одно полное. Шесть шансов использованы, седьмой остался. Когда-нибудь, где-нибудь, седьмое гнездо выстрелит. Не в казарме, не от собственной руки. В бою, в Зоне, от вражеской пули. Так правильнее. Так честнее. Легионер умирает в бою, не от суицида. Волк умирает с клыками в горле врага, не от собственных зубов.

Шрам закрыл окно, вернулся к койке, лёг. Наган под подушку, визитка в карман. Закрыл глаза. Впервые за десять дней — заснул. Без вина, без кошмаров, без лиц мёртвых. Просто сон — глубокий, тяжёлый, целебный. Сон солдата перед боем, последний отдых перед маршем.

Утром проснулся в восемь, трезвый, бодрый, функциональный. Встал, умылся холодной водой, побрился, оделся чисто. Позавтракал в столовой — каша, хлеб, чай. Простая еда, солдатская, правильная. Желудок принял без протеста, тело ожило.

В десять был в