Читать книгу - "Враг мой - друг мой - Сергей Самаров"

Макаров, как заметил полковник Раскатов, не расслабился даже за закрытой дверью в канцелярии, где его не могли услышать ни солдаты, ни сержанты. Похоже, Сергей Вячеславович начал жалеть, что пошел на поводу у полковника и ввязался в эту историю. Сейчас, видимо, майору казалось, что гораздо проще было бы вообще в стороне остаться... По крайней мере, так Раскатову показалось, и он рад был бы ошибиться в сыне своего бывшего командира и товарища. Оставаться в стороне все равно было никак нельзя, поскольку свидетели обвинения против «кладовщиков» были нужны в первую очередь старшему лейтенанту Тихонову, чтобы удачно закончить его историю.

– Как думаете, товарищ полковник, это не мы натворили дел?.. – прозвучал вопрос, и задан он был таким голосом, словно по вине офицеров спецназа, по крайней мере, локальная атомная война началась.

Макаров смотрел в лицо полковника внимательно и без эмоций, что как-то не соответствовало тону вопроса. И непонятно было, что в данном случае правдивее, интонации или выражение лица.

– А каких мы дел могли натворить? – не понял Раскатов. – Мы все сделали чисто. И не наша вина, если обстоятельства оказались сильнее нас. Все предусмотреть было невозможно, потому что мы не умеем читать мысли противника. Мы даже сейчас не знаем, что произошло...

– Ладно. Это узнаем... А как Умар Атагиев с сыном?.. Как все прошло?

– Не сразу согласился, как мы и предполагали. Хотел уйти от меня красиво и заявлял, что не может бросить товарищей. Пришлось ему объяснить, что майор Макаров его ситуацию просчитал, как просчитал действия «кладовщиков», и намерен выставить неподалеку, в видимости дверей, пост из бойцов спецназа... Таким образом, Умар понял, что дело не выгорит, и решил воспользоваться меньшим. Вызвал сына, и я закрыл дверь. Вот, кстати, ключ. Мы расстались около гаража. Я показал забор... Чуть позже оттуда послышались выстрелы... Уже после того, как я переоделся... Три автоматные очереди... Одновременно... Следовательно, это стрелял не часовой, поскольку часовые по трое, как комендантский патруль, не ходят, а комендантского патруля здесь не существует. Но кто-то оказался там, за территорией, словно специально ждал там Умара... Однако о том, что Умар будет бежать именно там, знали только мы четверо...

– Подозрения исключены, – сухо и резко заявил Макаров. – И Рубашкин, и Тихонов в это время находились рядом со мной. Мы на крыльце сидели, и я сразу послал Рубашкина вам навстречу – выяснить, что там происходит.

– Я не высказываю подозрения, Сергей Вячеславович... Ты неправильно меня понял. Я просто пытаюсь представить, что случилось. Мы просчитали ситуацию точно так же, как просчитал ее Умар со своими парнями. Это что значит, понимаешь? Это значит, что ситуация, в принципе, была достаточно простой, если сразу две независимые друг от друга группы ее просчитали одинаково, и кто-то еще, третий, мог ее просчитать со своей стороны и предположить наши действия. И, естественно, принять свои контрмеры... При этом допускаю необязательность такого утверждения и приму как должное, если произошло элементарное наложение одних событий на другие, в результате чего возникла череда случайностей... Но сейчас об этом говорить смысла нет, поскольку проще дождаться вестей, чем гадать, как авгуры.[13]Скоро твои старлеи пожалуют?

– Выйдем на крыльцо, – предложил Макаров. – Все на двадцать пять шагов ближе к информации...

– Пойдем, – согласился полковник.

Сейчас на крыльце не было лишних. Отряд, хотя и поднятый по тревоге, хотя и готовый к любому действию, напряженно сидел в казарме, словно спортсмен на старте, дожидаясь приказа.

– Ночь хорошая... – сказал Макаров. – Теплая...

– Шумная очень, – не согласился Раскатов, кивая в сторону казармы мотострелков.

Площадку перед казармой за кустами видно не было, но оттуда слышались голоса. В отличие от солдат-спецназовцев, солдаты-мотострелки ни к чему, как обычно, не готовились, только, похоже, вывалили из казармы, чтобы удовлетворить свое любопытство.

– Георгий идет, – первым услышал шаги майор. – Только почему оттуда?

Полковник повернулся.

Старший лейтенант Рубашкин с отделением солдат только что свернул на дорожку, ведущую к казарме спецназа. Но шел он не от ворот, а со стороны штаба батальона. И остановился около старших офицеров, сделав знак солдатам, чтобы они не задерживались на крыльце и проходили в казарму.

– Разрешите доложить? – обратился старший лейтенант к полковнику, но ответил ему майор, причем ответил вопросом:

– Ну?..

– Три трупа... Старший прапорщик и два прапорщика... Все с оружейных складов... «Кладовщики»... Старший прапорщик убит ударом по голове, – протянул Рубашкин подобранный на месте Лонг Гиан. – Прапорщики просто расстреляны... Тяжело ранен Умар Атагиев. Врач говорит, нужна срочная операция, которую он провести не в состоянии. У него даже инструментов для такой операции нет. Пробита артерия на бедре... Наложили жгут, ввели что-то для кровесвертывания, но надежды практически никакой. Истечет кровью...

– Вертолет, – сразу сориентировался Макаров. – Наш вертолет... Поднимай пилотов... Отправим в госпиталь.

Пилотов, как уже знал Раскатов, устроили на проживание в одной из комнат штабного корпуса, и Рубашкин хотел уже туда отправиться, когда Василий Константинович остановил его новым вопросом:

– А Астамир Атагиев?

– Не видел, – старший лейтенант развел руками. – Караул стрелял в какого-то убегающего человека... В «камуфляжке», но военный или боевик, сказать никто не может. Далеко было. Я не преследовал, потому что не видел беглеца. Я вообще сразу Умаром занялся. Приказал отнести его в санчасть.

– Поторопись, – подогнал Макаров своего командира взвода и показал полковнику Лонг Гиан. – Этой штукой убить можно любого... Только я всегда думал, что нунчаки бывают только деревянными...

– Это не нунчаки, – сказал полковник. – Это вьетнамский аналог. Называется Лонг Гиан. Иногда может иметь три окончания, иногда усиливается острыми ребрами.

– Приходилось встречаться?

– Знакомые показывали... Встречались с этим чаще американцы, еще во вьетнамскую войну, которую твой отец, кстати, прошел. Вьетнамцы этой штукой часовым шейный позвонок перерубали... С одного удара...