Читать книгу - "Не жди, не кайся, не прощай - Сергей Зверев"

– А съем-ка я, пожалуй, помидорчик, – объявил дядя Ваня и немедленно сунул томат в рот, капая себе на грудь розовым соком.

Помидорчик, естественно, принадлежал не ему, но дядя Ваня подобными мелочами себе голову не забивал, а потому сказать спасибо не удосужился.

«Будем считать это рассеянностью», – решил Константин, отмывая сковородку, заляпанную яичницей. Была она оранжевой, значит, готовилась из домашних яиц, купленных Константином.

– А знаешь ли ты, Костя, как попали помидоры в Россию? – осведомился дядя Ваня, вытирая влажный подбородок.

– Из Америки завезли, – ответил Константин. – Вы рассказывали.

– Правда? Странно… И про то, как их сперва ядовитыми считали?

– И про это тоже, дя… Иван Леонидович.

– Полезный овощ, богатый витаминами, – сказал дядя Ваня. – И жажду утоляет, но не очень. Вода в этом смысле значительно эффективнее. – Он вновь наполнил чашку. – Разумеется, кипяченая, не из-под крана.

Водрузив сковородку на плиту, Константин взялся за кастрюлю, облепленную мучной слизью и кусочками теста. В ней, несомненно, варились пельмени. Магазинные, само собой. Те, которые ни одна кошка есть не станет.

– Кажется, полегчало, – решил дядя Ваня, наливая в опустошенную бутылочку воды из чайника. – Пусть охлаждается.

– На случай жажды, – кивнул Константин.

– А как же! Обезвоживание организма смертельно опасно. Тепловой удар гарантирован. А в моем возрасте необходимо заботиться о здоровье. Жара-то какая стоит. Аномальная, ну просто аномальная, – провозгласил дядя Ваня, сверившись с показателями уличного термометра. – А плюс к этому парниковый эффект. Загубили экологию, деятели. И Киотский протокол им не указ… Как вы относитесь к Киотскому протоколу, Костя?

– Сдержанно, – нашелся с ответом Константин и поспешил ретироваться из кухни.

Чего ему хотелось сейчас меньше всего, так это вести ученые диспуты. День выдался ответственный; требовалось сосредоточиться, чтобы контролировать каждый свой жест, каждый импульс, каждое слово. Предоставив дяде Ване возможность опохмеляться до посинения, Константин быстренько оделся и выскользнул из квартиры.

Хоть и прокантовался он в ней полгода, а квартира по-прежнему оставалась чужой. Собственной у Константина не было. Все свое он носил с собой, на сердце. В груди, где, как говорят, обитает бессмертная человеческая душа.

Старушки, сидевшие на скамейке возле подъезда, встретили Костю любопытными, но вполне благожелательными взглядами – успели попривыкнуть к жутковатой наружности соседа. Пара жильцов, с которыми он столкнулся во дворе, тоже не обратили на него особого внимания. А вот на улице, пока Константин пересекал проезжую часть, чтобы уединиться в сквере, началось. Незнакомые люди либо откровенно пялились на него, либо, взглянув мельком, опускали глаза и торопились уступить дорогу.

Константин их не винил. Он и сам не сразу привык к своему новому облику. В свои двадцать семь лет седой как лунь – это раз. Во-вторых, с напрочь изуродованной левой стороной лица. Ну и общее выражение покореженной физиономии, манера держаться, жесткий взгляд. Одним словом, с такой внешностью, как у Константина, надеяться на симпатию окружающих не приходилось. Он и не надеялся. Плевать ему было на симпатию. Во всяком случае, так он твердил себе на протяжении минувшего года: плевать, плевать, плевать!

Твердил то же самое и теперь, машинально, в такт шагам по разогретому асфальту. На встречных не глядел, к шикарным иномаркам не приглядывался. Существовал, будто узник в одиночной камере. А что? Подходящее сравнение. Приговоренных к смертной казни содержат именно в одиночках, а разве люди не обречены умереть в конце отведенного срока? Все смертны, и никуда от этого не деться. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит.

Не раз и не два дядя Ваня заводил с Константином разговоры на возвышенные темы о бессмертной человеческой душе. Перерождение, карма – все это звучало красиво, да только верилось в это с трудом. На кой хрен бессмертная душа тому же дяде Ване? Водку хлестать в новых воплощениях? А наркоманам? А игроманам? А телеманьякам? А прочей публике, тупо вкалывающей всю жизнь лишь для того, чтобы приобрести тачку в кредит да ездить на ней греть пузо с упаковкой пива под рукой? Нет, господа мистики, шалите. Чтобы душа бессмертной стала, нужно сперва эту душу заиметь, выпестовать ее, закалить, выкристаллизовать. Вот тогда и перерождайтесь сколько влезет. Иначе – на переработку, как не имеющие ценности отходы.

Расслабленно опустившись на скамью, стоящую на отшибе, подальше от людских глаз, Константин велел себе отбросить посторонние мысли и сосредоточиться на главном. Почему-то это сегодня плохо получалось. Внимание постоянно переключалось то на воробьев, беззаботно чирикающих на деревьях, то на проходящих мимо девушек, среди которых попадались очень даже симпатичные особы, свободный доступ к которым был для Константина заказан навсегда. Его удел – иметь дело с проститутками, не обращающими внимания на внешность клиента. Или проводить время в полном одиночестве, вынашивая планы возмездия.

– Что уставилась? – спросил он у кошки, замершей напротив скамьи. – Нравлюсь?

Кошка не ответила, продолжая пялиться на Константина круглыми немигающими глазами. Белоснежная, с черной мордочкой, она даже в неподвижности своей умудрялась оставаться грациозной.

– А ты мне нравишься, – пробормотал Константин. – Мы с тобой одной крови, ты и я, верно? Гуляем сами по себе, терпеть не можем собак и запросто обходимся без хозяев. Правильно я говорю?

Кошка брезгливо тряхнула передней лапой и прошествовала дальше, игнорируя Константина. Может быть, и для нее он тоже являлся уродом?

Хм… Константин провел пальцами по длинным корявым шрамам, перечеркнувшим его лицо от корней волос до левой скулы. Их было три, хотя могло бы быть и четыре. Повезло? Еще как! Глаз чудом уцелел между страшными отметинами, да и голова сохранилась на плечах.

Когда полицейские спрашивали Константина, где его так покорежило, он молча доставал удостоверение сотрудника МЧС. Оно было фальшивым, как и прочие документы Константина Игоревича Зорина, но липовые документы ничем не отличались от настоящих. Изготавливали-то их специалисты, официально работающие на государство, изготовляли на соответствующем оборудовании, со знанием дела. Другое дело, что подобный товар спускался налево за большие деньги, а их Константин не пожалел. Три тысячи долларов, и появился на свет Константин Зорин – без всяких реинкарнаций и прочей хиромантии.

Его прежняя фамилия – Рощин – осталась в прошлом. Там же осталось многое другое, за исключением характера и жажды поквитаться с братьями Мотылями. Из-за них вся жизнь Константина пошла кувырком, и он не собирался прощать братьям подлости, которую они совершили. Слишком дорого она ему обошлась, чтобы предать ту историю забвению. Христос, он, может быть, и подставил бы обидчикам вторую щеку. Правую, мысленно уточнил Константин, машинально трогая левую. По ней он уже схлопотал. Так, что мало ему не казалось…