Читать книгу - "Шрам: Легионер - Сим Симович"

неизвестно. Может Андрей, может Арбен, может он сам. Или все выживут, если повезёт.

Не загадывал. Бесполезно. Просто готовился, делал что мог, остальное судьба, случай, удача. Пуля летит куда летит, осколок рвёт кого рвёт. Солдат только увеличивает шансы — подготовкой, вниманием, профессионализмом. Но гарантий нет. Никогда не было, не будет.

Отбой объявили в десять. Легли спать, кто мог. Шрам лежал, смотрел в темноту палатки. Рядом храпел Милош, кто-то ворочался, кто-то тихо молился. Заснул поздно, тяжело. Снилась тайга, снег, тишина. Проснулся в четыре тридцать от рёва дизелей, грузовики заводились, готовились к выходу.

Операция начиналась.

Завтра Киддаль. Завтра штурм. Завтра узнают кто выживет, кто нет.

Приказ есть приказ. Легионеры готовы. Машина войны запущена, остановить невозможно.

Пошли делать работу. Грязную, кровавую, необходимую.

Потому что это Легион. Потому что это война. Потому что выбора нет.

Подъём в четыре тридцать, когда небо было ещё чёрным, звёзды яркими, а воздух относительно прохладным — двадцать пять градусов, единственное время суток когда можно дышать нормально. Легионеры вскакивали по команде, натягивали форму, хватали снаряжение, выходили из палаток как автоматы. Никто не завтракал — перед боем еда в желудке лишняя, вырвет от стресса или осложнит ранение если в живот попадут. Только вода, большими глотками, заполнить организм перед маршем через пустыню.

Шрам надел разгрузку, затянул ремни, проверил вес. Тридцать килограммов — шесть магазинов к FAMAS, четыре гранаты, вода две фляги, аптечка, нож, запасная коробка патронов к СВД в рюкзаке. Винтовку взял в чехле, на плечо, FAMAS на грудь. Каска, бронежилет с керамикой, наколенники, перчатки. Полная боевая выкладка, тяжёлая, но привычная. Тело давно срослось с этим весом, носило его как вторую кожу.

На плацу колонна выстраивалась в темноте, фары грузовиков резали ночь жёлтыми конусами. Двенадцать машин тяжёлых, борта наращены металлическими листами против пуль и осколков, кузова набиты легионерами, ящиками с боеприпасами, водой, продовольствием. Шесть БТР рычали дизелями, башни поворачивались, пушки двадцатки проверяли наводку. Два грузовика с миномётами, стволы торчали из-под брезента как пальцы скелета. Сапёры впереди на двух джипах с миноискателями, радарами, щупами. Всего человек двести в колонне — сто пятьдесят легионеров второй роты, тридцать сапёров, двадцать артиллеристов, экипажи техники.

Леруа обходил строй, проверял готовность. Остановился у Шрама, Лароша и Мартинеса — троих снайперов, стоявших отдельно.

— Вы пойдёте в головном БТР, высадитесь первыми, займёте высотки до подхода основных сил. Связь постоянная, доклад каждые десять минут. Видите цель приоритетную — докладываете, получаете разрешение, работаете. Боеприпасы?

— По семьдесят патронов, — ответил Шрам.

— Достаточно. Экономьте, стреляйте только по важным целям. Вы там глаза и уши, без вас наступление слепое. Вопросы?

— Нет.

— По машинам.

Снайперы залезли в головной БТР, втиснулись внутрь между сапёрами и ящиками. Тесно, душно, пахло соляркой и металлом. Люки закрыли, темнота. Только красные лампочки аварийного освещения, лица вокруг призрачные, напряжённые. БТР дёрнулся, двинулся, колонна потянулась за ним.

Ехали медленно, тридцать километров в час, сапёры впереди проверяли дорогу миноискателями. Каждые пятьсот метров останавливались, ждали, пока разведка осмотрит подозрительные места. Находили мины — китайские противотанковые, закопанные в асфальт. Обезвреживали осторожно, тащили на обочину, подрывали контролируемо. Взрывы глухие, столбы пыли, колонна стояла, ждала, двигалась дальше.

Рассвело быстро, как всегда в тропиках. Небо из чёрного стало серым, потом розовым, потом ослепительно синим за пять минут. Солнце выскочило из-за горизонта, ударило в глаза, начало нагревать воздух. К семи утра было уже тридцать пять, к восьми — сорок два. Внутри БТР пекло как в духовке, броня раскалялась, воздух стоял мёртвый. Легионеры сидели молча, пили воду маленькими глотками, терпели. Некоторых мутило, выблёвывали в пакеты, мат сдавленный, запах рвоты добавлялся к вони солярки.

Шрам сидел у люка, смотрел в щель наружу. Пустыня тянулась бесконечно — песок красноватый, камни чёрные, кусты колючие редкие, акации скрюченные. Иногда мимо проносились деревни мёртвые, покинутые — глинобитные дома с провалами вместо окон, заборы разрушенные, колодцы засыпанные. Жизнь ушла отсюда, осталась пустота, страх, война. Дорога петляла, огибала дюны, спускалась в вади пересохшие, поднималась обратно. На обочинах валялся мусор войны — остовы машин сгоревших, воронки от снарядов, обгорелые покрышки, гильзы.

Первый контакт случился в восемь двадцать, на семьдесят втором километре. Колонна проходила узкое место между двумя дюнами высокими, дорога сжималась до пяти метров, идеальная засада. Сапёры впереди прошли, доложили чисто, колонна двинулась. И тут с гребня левой дюны ударил пулемёт, длинная очередь, трассеры прошили воздух, били в головной джип сапёров. Лобовое стекло вдребезги, джип свернул, врезался в обочину. Второй пулемёт с правой дюны, крест огня, бил по второму джипу. Тот развернулся, пытался уйти, получил в колесо, встал.

— Контакт! Засада! — орал кто-то в рацию.

БТР Шрама остановился резко, легионеров внутри кинуло вперёд, ударились о стенки, о ящики. Башня завращалась, пушка подняла ствол, дала очередь по левой дюне. Снаряды двадцатки рвались на песке, фонтаны пыли, но пулемёт стрелял дальше. Второй БТР обошёл справа, дал по правой дюне. Грузовики остановились, легионеры выскакивали, ложились у колёс, отстреливались.

— Снайперам, высадка! — приказ Леруа по рации. — Подавить огневые точки!

Люк БТР открылся, Шрам вылез первым, прыгнул на песок горячий, обжигающий через перчатки. Побежал к обочине пригнувшись, упал за камень большой, вытащил СВД из чехла. Ларош справа, Мартинес слева, тоже заняли позиции. Пулемёты били, пули свистели над головами, били в камни, высекали искры.

Русский поднял винтовку, посмотрел в оптику. Левая дюна, гребень, метрах в трёхстах. Видел вспышки пулемёта, силуэты двоих боевиков — один стреляет, второй подаёт ленту. Прицелился в стрелка, компенсация на ветер слабый, на расстояние. Выдох, пауза, спуск. Выстрел, отдача. Глушитель сработал, звук приглушённый, но всё равно слышный. Смотрел в оптику — стрелок дёрнулся, упал назад, исчез с гребня. Подносчик схватил пулемёт, попытался продолжить. Шрам досылал патрон, прицелился заново, выстрел. Попал в плечо или грудь, подносчик упал тоже.

Пулемёт на левой дюне замолчал. Оставался правый. Ларош работал по нему, два выстрела, пулемёт захлебнулся, затих.

— Огневые точки подавлены! — доложил Шрам в рацию.

— Пехота, вперёд! Зачистить дюны! — командовал Леруа.

Два отделения побежали к дюнам, разделились, полезли вверх по склонам. Добрались до гребней, короткие автоматные очереди, крики. Через минуту доклад:

— Левая дюна чиста! Четверо убитых боевиков, пулемёт ДШК трофейный!

— Правая чиста! Трое убитых, РПК!

Колонна двинулась дальше. Сапёры пересели в целые машины, раненых из подбитых джипов погрузили