Читать книгу - "Из любви к искусству - Андрей Воронин"

– Про Гаспарова?

– Ну да! Представляешь, уперся и ни в какую! Неактуально, говорит. А по-моему, ему то ли заплатили, то ли припугнули его так, что он готов меня зубами загрызть, лишь бы я помалкивала.

– М-да, – неопределенно сказал Дорогин. Ему было известно об этой истории гораздо больше, чем Варваре, и он подозревал, что за странным поведением главного редактора стоит конкурент убитого Гаспарова Андрей Петрович Мамонтов. Но сообщать о своих подозрениях журналистке Муму не собирался. Мамонт был очень опасным человеком, и связываться с ним по собственной инициативе Дорогин не хотел.

– Вот тебе и «м-да»! – сердито продолжала Белкина. – Я с ним третий месяц собачусь. А тут этот чайник подвернулся. В субботу его привезут в Москву. В министерстве культуры состоится церемония передачи. Церемония! Речи, музыка, шампанское, операторы с камерами, целое стадо писак… И все вокруг этого несчастного чайника. Тоска! Как представлю себе все это, прямо скулы сводит. Но мы, продажные журналисты, обязаны писать то, за что нам платят, и писать добросовестно. Тем более что у нас не ежедневная газета, а еженедельник. Если дать обыкновенную информашку с опозданием на пять дней, это будет полный пшик. Кому интересно читать то, о чем почти неделю назад подробно рассказали по телевизору?

– И теперь ты должна подсыпать в эту преснятину соли и перчику, – закончил за нее Дорогин. – Да, тебе не позавидуешь. Слушай, а ты сочини что-нибудь этакое, скандально-детективное… Басманов умер, Фаберже умер, не говоря уже о царской семье, так что судиться с тобой никто не станет. А публика будет довольна. Дураки станут неделю обсуждать все перипетии сочиненной тобой истории, а умные в течение той же недели будут ругать желтую прессу и покупать вашу газету для того, чтобы повозмущаться по поводу твоей статьи. Нет, правда… Ну, зачем тебе в архив?

– Ты не оригинален, – вздохнула Варвара. – Я уже об этом думала. Если бы это была стопроцентная преснятина, я бы, наверное, так и поступила, очень уж деньги нужны. Но тут есть один просвет, который сулит определенные перспективы…

– Вот как?

– Да. Видишь ли, с этим чайником вышла какая-то странная история… Только учти, Дорогин, если ты кому-нибудь проболтаешься, я тебя уничтожу! Я первая это раскопала, это моя добыча, понял?

– Да понял, понял, – с улыбкой ответил Сергей. – Ты же знаешь, я не болтлив и терпеть не могу журналистов.., кроме тебя, конечно, – поспешно добавил он, перехватив свирепый взгляд Белкиной.

– Ладно, верю, – проворчала Варвара, закуривая новую сигарету. – Так вот, этот пресс-секретарь из министерства то ли в самом деле ничего не знает, то ли темнит. Но там очень кстати оказался один тип из французского посольства – культурный атташе, кажется. По-моему, я ему понравилась…

– Ну, еще бы, – усмехнулся Дорогин, живо представив себе, как все это происходило. Охотясь за информацией, Белкина превращалась в беспощадную и абсолютно беспринципную хищницу, и вырваться из ее когтей было почти невозможно. Бедный атташе, подумал Сергей. Заглянул по делу в министерство культуры – культуры, а не обороны или внутренних дел! – и угодил в мясорубку…

– И нечего иронизировать, – обиделась Белкина. – По-твоему, я не могу понравиться солидному мужчине? Между прочим, он пригласил меня на ужин.

– Бедный атташе, – не удержался Дорогин. Варвара ухмыльнулась, как капитан пиратского фрегата, готовящийся взять на абордаж беззащитный галеон.

– Еще не бедный, – сказала она. – Бедность у него впереди. Ты будешь слушать или нет?

– Буду, – кротко ответил Дорогин. – Уже слушаю. Так что там за темная история с этим чайником?

– История не то чтобы темная, но какая-то странноватая… Оказывается, Басманов приобрел чайник еще в двадцатом году. Угадай где? В Стамбуле, на блошином рынке! Приобрел буквально за гроши…

– Прелестно, – сказал Дорогин. – Русский эмигрант в Стамбуле за гроши приобретает на блошином рынке чайник из чистого золота, принадлежавший царской фамилии. А тебе не приходило в голову, что твой атташе – вовсе никакой не атташе и даже не француз, а просто журналист из конкурирующего с вами издания? Уж очень вся эта история напоминает кастрюлю с лапшой…

– Очень смешно, – проворчала Белкина. – Ты не пробовал заняться сочинительством?

Дорогин крякнул, получив удар в больное место.

– Ты не дослушал, – продолжала Варвара, не обратив внимания на странную реакцию Муму. – Басманов действительно приобрел чайник за гроши, потому что в то время он был медный… Вот этого я, честно говоря, не понимаю, но француз клянется, что так оно и было.

– Вот оно что, – сказал Дорогин. – Ну тогда я могу тебя просветить. Хотя стоит ли? Может быть, надо дать тебе возможность докопаться до всего самой?

– Дорогин, – взмолилась Варвара, – миленький! Ты же знаешь, как я тебя люблю! Всегда любила, а теперь просто обожаю… Ну не томи! Скажи, чего ты хочешь?

Только учти, что денег у меня нет, – добавила она деловито. – Хочешь, поедем ко мне? Черт с ним, с этим архивом… Между прочим, те фильмы, что мы купили на Горбушке, все еще у меня, никак не соберусь выбросить… Хочешь, устроим просмотр? Ну, родненький, расскажи!

– Эх, Варвара, – вздохнул Дорогин. – Непохоже это на тебя.

– Что непохоже? – изумилась Белкина.

– Покупать кота в мешке. Может быть, моя история яйца выеденного не стоит, а ты с ходу начинаешь рисовать перспективы…

– Дурак ты, Дорогин, – сказала Белкина. – Я же, в отличие от тебя, никогда не скрывала, что не прочь затащить тебя в постель безо всяких историй. А тут такой предлог… Эх ты, бестолочь… Ну, будешь рассказывать или нет?

– Буду конечно, – сказал Сергей. – Да и рассказывать-то особенно нечего. Просто как-то раз довелось мне услышать, что сразу после революции у нас в Москве орудовал один умный еврей. Фамилии его я не помню, но знаю, что до революции был он ювелиром. В семнадцатом он драпануть почему-то не успел: жена у него захворала, что ли… А когда жена умерла, драпать было уже поздно: золотишко реквизировали, кругом фронты, пальба, банды шастают… В общем, пришлось ему приспосабливаться. И приспособился-таки! Конечно, в восемнадцатом году в Москве ювелиру делать было нечего, но он нашел выход из положения. Смастерил, понимаешь ли, гальваническую ванну и развернул бизнес: золотые и серебряные изделия медью покрывать. Милое дело! Было, скажем, блюдо золотое, а стало медное. Крестики нательные, брошки.., да всего не перечислишь. Много золота благодаря ему под видом простых медяшек за границу уплыло, а многое и здесь осело. Причем случалось так, что хозяин такой вот замаскированной под медь драгоценности умирал, а вещь попадала в случайные руки. И вот сидел в каком-нибудь приюте сопливый беспризорник и хлебал баланду золотой ложкой… По слухам, такие вещи в Москве всплывали даже в шестидесятых годах. Вот, собственно, и вся история. Правда это или нет – не знаю, но очень похоже на правду. По крайней мере, случай с чайником Басманова эта история объясняет полностью.