Читать книгу - "Крымская ракета средней дальности - Андрей Дышев"

Мне стало душно и тесно. Прежде чем выйти из машины, я наклонился, вытащил пистолет, который натер мне ногу, как кандалы, и кинул его на панель. Подойдя к перилам, я сел на них и уставился в непроглядную темноту, в которой, словно жуки-светлячки, медленно ползали корабельные огоньки… Вот я и добрался до истока всех сегодняшних бед. Как там поется в английской песенке? В кузнице не нашлось гвоздя, чтобы подковать лошадь, и от этого она захромала, и потому убили командира, и оттого армию разгромил неприятель, а в итоге враг захватил и спалил город… А в моем варианте логическая цепочка выглядит так: Ирэн оставила на столе договор, который похитила незнакомая женщина, которую потом убили, и вот теперь я, обвешанный уликами, как новогодняя елка игрушками, сижу над обрывом, и мою кислую физиономию заливает лунный свет.

Или же все началось с того, что я отказал Ирэн поужинать с ней в кафе? Пожалуй, именно с этого. Значит, надо извлечь горький урок: отказывать женщине нельзя!

Я слышал, как Ирэн тихо крадется ко мне. Встала рядом. Освещенный луной силуэт, казалось, был вырезан из фольги и наклеен на черную бумагу.

– Выпей, – сказала она и протянула мне пластиковый стаканчик.

Второй раз за сегодняшний день женщина предлагала мне выпить. Интересно, это считается хорошим или дурным знаком?

Я выпил, смял стаканчик в руке и спокойно, не драматизируя, словно пересказывая содержание достаточно скучной книги, изложил события сегодняшнего дня, начиная с того момента, когда выпроводил дамочку из агентства. Ирэн слушала, не перебивая и не глядя на меня. Она, словно загорая, подставила лицо лунному свету и закрыла глаза. Когда я замолчал, Ирэн медленно повернула свое осеребренное лицо ко мне. Я ожидал увидеть широко распахнутые, полные ужаса глаза и напряженно-дрожащие губы, но, к своему удивлению, встретил спокойный и умиротворенный взгляд, каким победитель смотрит на побежденного.

– Нехорошая история, – заключила она. – Тебе нельзя появляться в своем доме.

Ее непрошибаемое спокойствие удивило меня. Хоть бы дала намек на раскаянье, хоть бы извинилась за оплошность с договором. Тон спокойный и почти безразличный: «Тебе нельзя появляться в своем доме».

– Правильно, – ответил я. – А еще мне нельзя появляться в агентстве, следует воздержаться от посещений улиц нашего города, набережной, обходить стороной парки и скверы, не соваться на рынки, избегать магазинов…

– Ты можешь жить у меня, – перебила меня Ирэн.

Что ни говорите, а у незамужних баб только одно на уме. Ей до лампочки, что сейчас творится в моей душе и что меня ждет впереди. Она счастлива только от одной мысли, что может приютить меня и тем быть мне полезной. Нет, спасибо. Мне проще будет снять какой-нибудь курятник на берегу моря.

Ирэн отошла к машине и вернулась с бутылкой шампанского. Ей повезло, что непроглядная темень, словно чернилами, замазала ее лицо, иначе моей коллеге пришлось бы изо всех сил скрывать выражение беспредельного счастья. Открыла шампанское она неудачно – из горлышка хлынула пенная струя, в итоге удалось нацедить два неполных стаканчика.

– За то, чтобы утереть твоему Федору нос, – предложила она тост и поднесла стаканчик к губам.

– А платочек имеется, которым будем утирать? – заметил я.

– И не один, – заверила Ирэн.

Шурша шинами, в «карман» заехала тяжеловесная «Волга». Вышла парочка – парень и девушка. Они молча подошли к ограждению, освещенному фарами, молча постояли минуту, глядя на огоньки. Затем, как по команде, девушка повернулась к парню, а он к ней; она опустила руки ему на плечи, а он взялся за ее талию. Они стали целоваться. Ирэн через мое плечо с интересом следила за ними.

– Начинается всегда именно так, – сказала Ирэн, когда «Волга» уехала. Она долго провожала взглядом два красных габаритных огонька, которые медленно поднимались на перевал. – Но вот заканчивается иногда трагично… Это была его жена.

– Не обязательно, – возразил я с неохотой, не испытывая желания обсуждать совершенно заурядный эпизод с «Волгой». – Она может быть и чужой женой, и невестой, и любовницей.

– Я не про них, – ответила Ирэн и снова подставила лицо лунным лучам. – Я про Фатьянова и дамочку, которую убили.

Что она сказала? Я даже не заметил, как смял в руке второй стаканчик. Не прошло и пяти минут, как я посвятил Ирэн в суть дела, и вот уже готова первая версия. Причем необычная и в то же время до банального простая.

– Его жена? – повторил я. – С чего ты взяла?

– Забудь о том, что она плела нам в конторе: про жениха, который пропал без вести, про квартиру и риелтора. Это все легенда. Она пришла к нам, чтобы выкрасть у нас договор.

– Зачем?

– А затем, чтобы уличить мужа в сокрытии доходов.

– Не понимаю, – я пожал плечами. – Зачем мужу скрывать свои доходы от своей жены?

– Господи! – прошептала Ирэн и прижала к груди руку. – Как будет счастлива та женщина, которую ты возьмешь себе в жены!

– Не отвлекайся, – хмуро сказал я, тем не менее польщенный ее комплиментом.

– Хорошо, поясняю для дремучих и непорочных холостяков. У семейных мужчин принято скрывать от своих жен некоторую часть своих доходов, и называется она заначкой. Тем, у кого заработок скромный, ее хватает разве что на пиво в кругу друзей. У богатых тоже есть заначка, но на нее можно купить коттедж в горах и поселить в нем любовницу.

– Потому Фатьянов взял с тебя расписку о неразглашении условий договора, – вслух размышлял я, – что боялся, как бы об этом договоре не пронюхала жена. Так?

– Совершенно верно, – кивнула Ирэн, все больше погружаясь в азарт поиска истины. – Но жена все-таки пронюхала о существовании такого договора. Откуда она узнала, что договор у нас, – вопрос второй. Как бы то ни было, она похитила его с моего стола, сунула в сумочку и пошла домой, предвкушая, какой эффект произведет этот договор на суде во время бракоразводного процесса. Но муж выследил ее на своем «Лендкрузере» с затемненными стеклами и хладнокровно убил на лестничной площадке.

Ирэн замолчала и с чувством выполненного долга глотнула шампанского. Вот за что я ее ценю – так это за неудержимую фантазию. Она умеет лепить всевозможные версии быстро и легко, словно глиняные горшки. Правда, все они потом превращаются в черепки при первом же моем прикосновении, и все же иногда мне удается найти среди черепков рациональное зерно.

– Ну, как? – спросила она, требуя по достоинству оценить остроту и гибкость ее ума.

– Чудовищно, – признался я. – Если следовать твоей логике, то получается, что Фатьянов – полный идиот. А я еще ни разу не встречал в среде богатых коммерсантов полных идиотов.

– Почему же это он идиот? – ревниво спросила Ирэн и сложила на груди руки.

– Во-первых, потому, что ради такой ерунды, как проект договора, он пошел на убийство жены.

– Какая же это ерунда?