Читать книгу - "Мистерия в Турине (Плохая война – 6) - Алексей Вячеславович Зубков"

— Прошу прощения, снизу? — переспросил Книжник, — Это метафора? Как правильно перевести?

— Буквально. Но и метафора тоже. Всем ведь случалось видеть высокие башни, у которых кровли и верхние зубцы разрушены, искрошены и повреждены ветрами, бурями и ураганами, низ же и основание целы и невредимы? Природа всегда обрушивает гнев свой на верхние части зданий. Даже морские ветры и туманы разрушают и изъедают именно верхушки, щадя нижние ярусы, от них скрытые. Вот так же и многие красивые дамы утрачивают сияющую красу прелестных своих лиц по причине жизненных тягот, холода или жары, солнца или луны. Или даже от обильных румян и белил, коими злоупотребляют, думая, будто станут от них краше, а на самом деле только портят кожу. Зато нижней части тела, укрытой под юбками и платьями, не достается ни холода с дождем и снегом, ни солнца, которое портит кожу, ни ветра, которые способствует морщинам.

Книжник смутился, но перевел.

— Никогда об этом не задумывался, — сказал Устин.

— Совершенно зря! — ответила Шарлотта, — Когда б вы знали, сколько трудов и ухищрений требуется, чтобы сохранить красоту верхней части, и как легко уберечь нижнюю! Знайте это и, глядя на женщину, чье красивое лицо уже поблекло, не думайте, будто и низ у нее потерпел тот же урон. Напротив, фундамент сей весьма еще крепок и всей красоты отнюдь не утратил.

— Верхней частью Вы подобны античной Гебе или Ювенте, — сказал Сансеверино, — Мы понимаем, что Вы вступаетесь за честь дам старшего поколения. Может быть, даже моих ровесниц.

Сансеверино в свои шестьдесят не выглядел старым. Густые длинные волосы местами уже тронула седина, но на чисто выбритом лице не было ни обвисшей кожи, ни глубоких морщин.

— Ее Высочество Луиза Савойская лет этак на полторы дюжины моложе меня, — продолжил рыцарь, — Статус вдовы несправедливо старит женщину. Когда бы не эти вечные черные платья, королева-мать могла бы сверкать при дворе как бриллиант. В конце концов, если не верите мне, то поверьте адмиралу Бонниве. Он известен многими амурными приключениями, но при наличии выбора выбирает Ее Высочество.

— У меня не то, чтобы много опыта с дамами старше себя, — сказал Джанджорожо Палеолог, — Но я никогда не видел красавиц, постаревших снизу. И ноги, и бедра, и ляжки, и лоно у французских дам остаются юными, упругими, прекрасными и располагают к любви точно так же, как и раньше. И случалось мне слушать мужей, которые уже величали жен своих старушками. Они признавали, что нижняя половина тела у этих женщин столь же задорно-молода и аппетитна и, не в пример лицу, остается по-прежнему влекущей, так что им нравилось спать с супругами своими не менее, чем в юные годы.

Книжник смутился, но честно переводил на ходу.

— Моя старшая подруга, я не буду называть имя, — подхватила Шарлотта, — Славится необыкновенной красотой и большим пристрастием к любви. Один из ее любовников отбыл в долгое путешествие и отсутствовал целых четыре года. Вернувшись, он нашел даму сильно изменившейся. Взглянув на увядшее ее лицо, проникся к ней таким отвращением и холодностью, что наотрез отказался возобновлять прежнюю связь. Дама не настаивала, но изыскала способ показаться ему нагою в постели. Сказалась больною и, когда он пришел навестить ее, объявила: «Сударь, мне хорошо известно, что вы отвергли меня из-за постаревшего лица, но убедитесь, что внизу ровно ничего не изменилось!» С этими словами она обнажила нижнюю половину тела. У дворянина, который разглядел, что тело дамы осталось столь же гладким и красивым, как прежде, тотчас пробудился аппетит, и он охотно приступил к трапезе, отведав того, что счел было прокисшим и негодным.

Завершив перевод, Книжник совсем уже покраснел.

Добавила и Анна Алансонская.

— Мама рассказывала, что одна ее подруга, дожив до седых волос, не пожелала более видеть свое лицо и велела девушкам своим причесывать ее без зеркала. Зато она пристрастно разглядывала в зеркале нижнюю половину тела, притом с тем же вниманием и восхищением, коими некогда удостаивала только лицо.

— Прошу прощения, что я дурно подумал о дамах немного старше себя, — поклонился Устин, — Но в наших краях считается неприличным говорить о красоте зрелых замужних дам. Если кого воспевают, то молодых девушек.

— Разве у вас не бывает такого, что добрая супруга приносит мужу наследников еще долгие годы после свадьбы? — спросил Сансеверино.

— Бывает. Князь Андрей Старицкий, брат великого князя Василия, огорчался, что мать его, Софья Палеолог скончалась, когда он был юным отроком. Но, вы уж извините, одно дело исполнять священный супружеский долг и приносить мужу наследников, и другое — соревноваться в красоте и изысканности с девицами на выданье из высшего общества.

Книжник шепнул Устину про дела.

— Господа, — поднялся Устин, — Нам пора.

— Куда же вы? — спросил Палеолог.

— В аббатство. Отец Августин в Санта-Мария-ди-Карпиче ставит мистерию про Рождество в Московии. По моим рассказам художник рисует задники к сценам.

— Но вечером прием у Его Величества.

— Мы придем. Санта-Мария-ди-Карпиче всего-то через мост от Монкальери.

4. Глава. 25 декабря. Шут и шутовка

Рождеством заканчивается Рождественский пост. Самый важный пост в году после Великого. Пост — не самое подходящее время для турниров и прочих увеселений, поэтому все веселые планы переносятся на сразу после Рождества, на две недели, известные, как «каникулы».

Там, где собирается великое множество Благородных Рыцарей и Прекрасных Дам, как-то сам собой неминуемо образуется турнир. На этих каникулах господам было угодно не откладывать свои желания преломить копья и скрестить мечи. Глашатаи уже третий день голосили по улицам Турина и окрестностей, что турнир начнется после заутрени двадцать шестого декабря во дворе замка Монкальери. Герольды же вели запись желающих в Монкальери с двадцать четвертого числа.

Его Величество прибыл в столицу Савойи Шамбери, где его встретил родной дядя Карл Савойский, также известный, как Карл Добрый, и сопроводил через горы до Турина. Точнее, до принадлежавшего савойскому дому замка Монкальери. Королева-мать прибыла раньше и предпочла разместиться у родственников ветви Раккониджи в замке Савойя-Акайя, встроенном в фортификацию города у юго-восточных ворот.

Замечательный епископский дворец на площади Сан-Джованни на этот раз французская королевская семья не почтила своем присутствием. Епископом Турина был Инноченцо