Читать книгу - "Позывной «Крест» - Константин Стогний"

9. Пусть звучит цевница…

Компьютерная программа перевела название инструмента на английский язык украинским, в общем-то, словом, означающим многоствольную флейту, состоящую из нескольких трубочек разной длины. Нижние концы трубок закрыты, верхние открыты. Звук образуется путем направления струи воздуха на край трубки. Каждая трубка издает один основной тон. Но программа не написала «сиринга» или «флейта Пана», у которых семь трубочек. Лишь цевница, как человеческая кисть, состоит из пяти пальцев, и каждый палец-трубочка имеет свое название: самая длинная — гудень, покороче — подгудка, средняя — четвертака, мизютка.

Саломея достала бронзовый тубус и открыла его поворачивающим движением, как дети вскрывают желтую пластиковую капсулу «Киндерсюрприза». Внутри покоились пять костяных трубочек, сложенных в человеческую кисть, — десница Иоанна. Теперь до Саломеи дошло, почему хранителем десницы могла быть только женщина, — ведь на этом инструменте играют лишь женщины.

Письмена на поверхности тубуса содержали только название города и храма, а все остальное было знаками древних нот. Саломее не терпелось сыграть, но она опасалась разбудить Стипа Врлича.

Ее первое знакомство с цевницей как с музыкальным инструментом и музыкой с древнего тубуса состоялось под звездами Пальмиры. Саломею потрясло, насколько глубоким оказался этот инструмент при всей своей простоте и внешней примитивности, и настолько же сложна оказалась техника игры на нем.

Кисть из костяных трубочек имела строй си-бемоль, то есть самый длинный полый палец был ля-диез. Пальцы-трубочки нужно было расположить в ладони от самого длинного к самому короткому, выстраивая их ровно в одну линию. Дуть следовало аккуратно на срез, как в бутылочку. Саломея долго училась подавать воздух. У нее начало получаться, когда она стала это делать от диафрагмы — вышел ровный постоянный поток воздуха.

А еще древние ноты требовали от Саломеи квикания. Это именно тот высокий звук, из-за которого пятипалая цевница была строго женским инструментом. Квикать — это значит добавлять подголосок собственным голосом на одной из трубочек, чаще всего на пятой или на третьей. То есть в тон этой трубочке надо петь «в голову» всего лишь один звук, похожий на «кви-и-и-и» или «ви-и-и-и», — очень кричащий, высокий звук, доступный лишь женским связкам. Так получалась музыка, которая по-русски называется «свистопляска».

Дайте дорогу безумным. Весна их время. Пусть пройдут, втопчут в землю зимние окурки, отпоют поминальные песни, возрадуются, в кровь разобьют лбы друг о друга. И остановятся на краю стены, за которой нет ничего. Тогда придется поворачивать назад, в город. Но многие упадут вниз. Вот такая весенняя свистопляска.

5

Виктор лежал под одеялом на глянцевой больничной койке — голый и счастливый.

Он в очередной раз поставил на свою потрясающую интуицию, и она его не подвела.

Как же ему удалось обвести компанию ученых спецслужбы Скейена вокруг пальца? Все просто. Для него это было просто.

В голове человека роятся десятки, сотни, а может быть, тысячи мыслей, которые могут возникать одновременно. Никто доподлинно не знает их физических характеристик — скорости, объема. Но есть такая характеристика, как приоритет. Когда человек задумывается над чем-то конкретно, он выделяет для себя главное — это главное звучит в его мозгу. Он незаметно для себя проговаривает то, о чем думает. Вот и вы, читая эти строки, мысленно проговариваете их про себя? Не правда ли?

Вы увлечены тем, что происходит в вашем мозгу в данный момент. Остальные мысли уходят на второй план, лишь изредка выскакивая и вплетаясь в сюжет книги, которая перед вами.

Но есть области человеческой деятельности, когда человеку нужно использовать свой мозг гораздо шире и эффективнее. Нужно просто избавиться от этого проговаривания — научиться мыслить, не отдавая приказов внутреннему речевому аппарату.

Так, например, учатся скорочтению, когда нужно фиксировать глазами большой объем информации и запоминать ее. Попробуйте про себя петь знакомую вам детскую песенку и одновременно читать книгу. При этом вы должны не сбиваться в песне и постараться понять, что вы читаете, и даже запомнить. Сложно? Но можно. А попрактиковавшись, уже через несколько дней вы будете довольно сносно выполнять это упражнение. Скажем больше, наш мозг может работать параллельно в двух, а то и в трех плоскостях — одновременно напевая, считая до пятидесяти и отстукивая незнакомый ритм, да еще при этом усваивая какую-нибудь информацию.

Виктор Лавров как бывший разведчик владел этими навыками, хотя за тридцать лет порядком подзабыл. Но в случае с этим чудом техники, просто фантастическим аппаратом, читающим мысли человека, он вывел простейшую логическую цепь: аппарат считывает четко оформленную мысль, все остальные для него — помехи ниже уровня приоритетной мысли. Эта главная мысль и является источником информации для тех, кто следит за подопытным объектом. Значит, главной мыслью должна быть какая-нибудь абракадабра, которую расшифровать не получится, а побочную мысль исследователи просто не поймают, поскольку ее сигнал гораздо слабее.

Лавров усердно валял дурака, макая свою пижаму в воду и оборачивая ею голову, затем то и дело прячась под одеялом, сбивая Мэттью и Билла с толку. Они никак не могли понять, что причина помех на осциллографе — не мокрая тряпка и не одеяло, а усиленная работа мозга Виктора Лаврова, который в это время одновременно пел песню и считал до пятидесяти. При этом не забывая думать о том, как вести себя дальше. А думал он, конечно, о побеге. Двое хилых «физиков» и женщина-охранник для него особой проблемой не являлись. Он мог бы их нейтрализовать так же легко, как выключатель у себя в гостиной, но… Что находится за дверью? Сколько еще охраны? Где расположена эта чудо-тюрьма, оборудованная по последнему слову науки? Где окна? И что за этими окнами? На все эти вопросы ему нужно было найти ответы.

А пока он тянул время, и сегодняшняя игра с учеными стала его первой маленькой победой.

Входная дверь открылась, в комнату вошел невысокий мужчина в белом халате с подернутыми сединой висками и в белой накрахмаленной шапочке. Это был руководитель группы исследователей О’Салливан.

— Ой, доктор! Тут такое было! — всплеснул руками Лавров, изображая простака.

— Одевайтесь! — строго сказал спец, бросив ему свежую пижаму. — Не очень приятно разговаривать с голым мужчиной.

— Вы не волнуйтесь! Я не нападаю, когда сыт, — продолжал дурачиться Виктор, одеваясь.

— Не паясничайте. Сядьте! Сегодня поступили данные о вас, — заговорил на чистом русском языке человек с седыми висками. — Мы знаем, что вы — украинский журналист Виктор Лавров. Вы проходили службу в спецназе КГБ СССР в конце восьмидесятых годов прошлого века. Затем учились в Киевском университете, имеете опыт работы следователем. У вас богатая биография, Виктор Петрович. Отпираться бесполезно.

Виктор смотрел на собеседника, как на старый шкаф. На его лице не было ни малейшего понятия о языке, на котором говорил разведчик Скейена. В наушнике у О’Салливана послышался удивленный голос ассистента, сидящего у компьютера.