Читать книгу - "Дело Белки - Александр Даган"

— Была одна, пока мужики не сбрендили.

— Мужики?

— Ну в смысле самцы! Мы ее когда только отловили, она камушков сто успела наковырять. И успокоилась. Типа, женишков ждать стала. Я ее тогда усыпил, а изумруды прибрал. Она просыпается, а приданого-то и нет. Стала новое собирать. Я ее снова в спячку. Правда, что с камнями делать, тогда еще не придумал. Кубере сперва отдавал. Он, как и ты, у себя на родине по богатству проходил, потому на это дело очень падкий оказался. И вдруг сидим мы с ним как-то, закусываем, и замечаю я, что вокруг его подушек толпа беличьих кобелей собралась. «Что, — спрашиваю, — за дела?» А Кубера и сам в непонятках. Признался только, что изумруды, которые я ему на хранение сдал, он по своим пуфикам рассовывает. Тут мы стали кумекать, как это дело получше использовать. Для начала все камни поглубже в землю запрятали, самцов в спячку, и — Белке на демонстрацию. Она от этого прям ошалела. Мужиков толпа, а вместо того, чтобы с нею шашни крутить, лежат друг на дружке вповалку и дрыхнут. Ей бы башкой подумать, да только где ж тут думать, если замуж хочется. В общем, в тот день она с горя изумрудов в два с половиной раза против обычного заготовила. А потом Кубера — ушлый чертяка — предложил наоборот крутануть. Белку нашу на видном месте оставить, но без доступа к телу и без единого камушка. И что ты думаешь?! Тут уж у самцов крыша съехала. Им же по рождению не положено камни искать. А тут так истомились, что сами стали орехи добывать и притаскивать. В общем, не знаю уж, что ты задумывал, когда Белку спер, а мы с Куберой тот еще промысел наладили. И тут, как снег на голову, эти смертные. Ну да ничего. На ловца, как говорится, и зверь бежит. Верно я говорю, братишка?

— Верно, — согласился Велес.

— А раз верно, тогда решай, кем тебе больше нравится быть: ловцом или зверем?

Велес хмыкнул и обвел взглядом разбросанные на полу шкуры.

— Насчет ловца не знаю. Но становиться зверем, на которого ты станешь охотиться, меня точно не тянет.

— Вот и договорились! — удовлетворенно кивнул Перун и направился к приютившей меня чинаре. — Теперь смотри! — Бог-главнокомандующий ткнул пальцем в растянутую между стволов шкуру, которая не замедлила превратиться в карту военных действий. — Завтра твоя дружина пойдет отсюда.

Дальнейшие подробности разговора богов меня не трогали. Возможно, знай я о том, что должно случиться через несколько часов, меня бы и заинтересовал рассказ Перуна о завтрашней атаке на карательный отряд ВЧК. Но сейчас я был явно не в состоянии ни соображать, ни воспринимать излагаемые воинственным божеством подробности. Единственное, что меня по-настоящему волновало, — это есть ли вокруг хоть одна живая душа, которая может предотвратить надвигающийся апокалипсис? И если таковая существует, как мне ее найти и передать все то, что я только что услышал в этом шатре? К несчастью, я знал лишь два достойных доверия существа на обеих сторонах этого мира, их мне было бы не страшно посвятить в коварные планы Перуна и еще более коварное предательство Велеса. Одним из них являлся неведомо где сгинувший Кот Ученый, а вторым — брошенный мною в волшебном лесу Иван-дурак. Была, впрочем, у меня и еще одна возможность повлиять на сложившуюся ситуацию. В своем нынешнем комарином обличье я, вероятно, смог бы безо всякого труда проникнуть в штаб вэчекистов. И, как знать, не исключено, что, прежде чем кто-либо из них сумел бы прихлопнуть надоедливого комара, я успел бы рассказать об уготованной им участи. Однако победа организации, к которой относил себя Логопед, устраивала меня ничуть не больше, чем триумф волшебного воинства. Если не меньше. В конце концов, рассуждая о планах захвата Земли, Перун ни словом не обмолвился о необходимости уничтожения людей. В то время как его противники пришли сюда с твердым намерением раз и навсегда расправиться со всем волшебным сообществом. И помогать им в этом лично я не собирался.

Облетев на прощание чинару, в которую превратился мой узбекский друг, я направился к выходу из шатра. Полог был, естественно, задернут, но таким препятствием не останавливают комаров. Спустившись вниз вдоль сомкнутых шелковых полотнищ, отыскал подходящую щель и оказался на свободе. Впрочем, ненадолго. Стоило мне пролететь буквально пару метров, как из травы в мою сторону метнулось нечто длинное, гибкое и отвратительно липкое. Не успел я понять, что происходит, как оказался в дурно пахнущей влажной тьме, по комариное колено в какой-то склизкой жиже. «Ядрена копоть! — наконец-то сообразил я. — Меня… Меня съели!» Увы! Моя догадка оказалась абсолютно правильной, а положение абсолютно безнадежным.

Я стал мучительно перебирать в памяти все случаи, когда герои известных мне историй оказывались в чьей-либо пасти. Первым делом отмел отрицательные примеры. На ошибках Джеймса Кука и Колобка учиться было нечему. Далее мне на ум пришел Иона! К сожалению, также безрезультатно. Во-первых, я сомневался, что в двух шагах от Перунова шатра меня мог заглотить Кит. А во-вторых, чтобы выбраться из него, Ионе оказалось достаточно образумиться и согласиться исполнить возложенную на него Господом миссию. Я бы ради такого случая тоже не стал выпендриваться, но, к несчастью, насколько я помнил, Господь мне ровным счетом ничего не поручал. Далее мои помыслы обратились к Лонгфелло. То есть не к самому поэту, которого, по правде говоря, никто никогда не ел, а к воспетому им индейскому вождю Гайавате. Надо заметить, что вождь, в отличие от пророка, не стал дожидаться вмешательства высших сил. Если верить преданиям коренных американцев, этот предприимчивый краснокожий герой воспользовался своими знаниями по рыбьей анатомии. А именно: нашел внутри у проглотившего его Мише-Намы сердце, после чего взял и практически голыми руками раздавил этот жизненно важный орган. Я мрачно осмотрел, во что превратились мои конечности. Света, конечно, не хватало, но, как выяснилось, вместе с полосатой тушкой и крыльями мне достался встроенный в череп слабенький прибор ночного видения.

Все три пары комариных ножек не подходили для того, чтобы что-то давить. Однако пинаться ими я еще мог. Оставалось найти сердце. Беглый осмотр желудка сожравшей меня твари показал, что никаких подходящих на роль боксерской груши органов вокруг не свисает. Впрочем, как знать, возможно, они и были где-то рядом, и меня всего лишь подводила весьма ограниченная видимость. «Ладно! — немедленно сгенерировал я следующий вариант спасения. — Не можем увидеть, попробуем нащупать!» Вооружившись этой вполне рабочей идеей, я добрался до ближайшей стенки желудка и, как умный, принялся обходить его согласно незабвенному правилу правой руки. Мало того что это и сама по себе была не самая простая задача, так вдруг еще и организм, в котором я находился, стал проявлять явные признаки беспокойства. То ли мне наконец-то удалось нащупать в нем какую-то болевую точку, то ли сама тварь отличалась изрядной подвижностью, но в какой-то момент моя биотюремная камера стала хаотично перемещаться вверх-вниз, расплескивая по своим покатым стенкам, а заодно и по мне, скопившуюся на дне жижу.

«Еще ванны из твоего желудочного сока не хватало!» — со злостью подумал я и, радуясь тому, что в этот раз перемещаюсь на шести конечностях вместо двух, продолжил свои попытки продвинуться вперед. Теперь я уже не стремился набрести на сердце, печень и почки своего «внешнего» врага. В данный момент меня вполне устраивало добраться до кишечника, который сулил пусть и не самый красивый, но все-таки какой-то выход. Вопрос в том: как мне не пропустить соответствующий сфинктер, а потом вскрыть его, причем по возможности раньше, чем меня переварят? Увы, надежды на это оставалось все меньше. То ли на меня наконец-то подействовали чужие желудочные ферменты, то ли стало сказываться отсутствие свежего воздуха, но так или иначе внезапно мое тщедушное комариное тельце охватила зловещая слабость.