Читать книгу - "Антология Сатиры и Юмора России XX века. Том 51. Марк Розовский - Дорничев"

С этими словами вор улыбнулся бабке и открыл банку черной икры, которую принес ей в подарок.

1991

Тип

Собрались на собрание.

Сидим, слушаем. Слушаем, сидим. Вдруг на трибуну вылезает тип.

— Я, — говорит, — принесу вам счастье.

А мы, между прочим, его ни о чем таком не просили. Ну-ну, думаем. Хочешь принести — приноси. Нет возражений.

На следующий день приносит. Разворачивает. Показывает. Мы все удивляемся:

— И это счастье?.. Нет, это несчастье.

Тогда этот тип ничуть не смущается и говорит:

— Хорошо. Я принесу вам счастье во второй раз.

А мы его и второй раз не просили. Но что делать, если он настаивает?.. Против счастья ведь особенно не попрешь. В конце концов, думаем, ну, чем мы рискуем?.. Получится что-то у этого типа — хорошо. А не получится — хуже не будет. Счастья ведь нам всегда не хватает. Глупо отказываться в нашем-то положении. Через год приносит. Развязывает. Мы ахаем:

— Что ты нам принес?.. Это же ужас какой-то.

Он говорит:

— Извините. Ошибочка вышла. Я хотел одно, а сделалось совершенно другое. Ну, да я еще попытаюсь. Третья попытка.

А мы и на этот раз к нему ни с какими такими просьбами не обращались. Нас его действия не касаются. Мы как жили, так и живем. И никто нам за всю жизнь ничего хорошего так и не принес. Хотя обещания были. Ну, да ладно, думаем. Попытка не пытка. Ну, принесет нам опять какое-нибудь дерьмо. Мы это дерьмо съедим. И будем счастливы. А не съедим — тоже будем. И в том же дерьме.

10 лет где-то этот тип скитался. Вдруг появляется. Расстегивает. А там — ничего. Мы засмеялись: стоило ли столько лет надрываться, чтобы ничего и не принести. Не тут-то было. Этот тип говорит:

— Вот оно… то самое… что вы просили!

А мы, заметьте, никогда его ни о чем…

Мы говорим:

— Не подходит.

Он тут же спорить.

— Вы ничего не понимаете, — говорит. — Это как раз чего вам нужно, идиоты.

Мы обижаемся, конечно. За что он нас идиотами обозвал?!

Мы возражаем:

— Забирай к черту свое барахло. Надоел ты нам…

Он взволновался, аж трясется весь.

— А я говорю, — это он нам говорит, — это лучшее, что есть на свете…

Мы ни в какую. Не соглашаемся.

— Это — ничего. А нам ничего не нужно.

Тогда он хватает револьвер.

— Взять, — кричит.

А кого брать?.. Ничего не возьмешь. У ничего и нет ничего.

— Взять, — кричит, — и раздать. От каждого по способности, каждому по потребности.

И давай раздавать. Карточки, талоны, купоны разные… Да только мы этим счастьем уже сыты. Этого счастья у нас навалом.

Как вдруг появляется на нашем очередном собрании еще один тип.

— Я пришел, — говорит, — дать вам волю.

Ну, пришел и пришел. Разворачивает. Затем раскручивает… Через десять лет, извините, расстегивает… И что? И все ничего. Можно сказать, зря на собрания ходим. Слушаем, сидим. Сидим, слушаем.

1991

Дедушка и смерть

Дедушка начал умирать в пятницу ночью. Я бросился к телефону и вызвал «Скорую».

— Сколько лет клиенту? — спросил меня тихий грудной женский голос.

— Старичку за восемьдесят, но я уверен — его можно спасти.

— В таком возрасте импотенция неизлечима. Но мы постараемся что-нибудь сделать.

Я не понял, при чем тут дедушкина импотенция, но ради экономии времени промолчал.

— Дайте мне его, — сказал обворожительный голос. — Я сама с ним разберусь.

— Он не в силах подойти. Он лежит.

— Встанет! — произнесла дама на том конце провода. — Наша фирма лежачего поднимет.

Я подивился самоуверенности «Скорой». Однако твердо заявил:

— Говорите мне, что хотите сказать. Я передам дедушке все, что вы посоветуете.

— Старичок! — игриво произнесла дама. — Кончай, а?.. Ты что, не можешь кончить?!

Я ахнул. Как можно старому больному человеку намекать на скорую смерть.

— Слушай, старик… Положи сейчас руку на грудь… Да не на свою — на мою… Мысленно!.. Положил?.. Теперь начинай мять… Кончиком языка постарайся дотронуться до моего соска. Дотронулся?.. Теперь спускайся ниже, еще ниже и лизни мой пупок… Что ты чувствуешь?.. Ну, отвечай же мне, дедулька, как ты любишь свою бабульку…

Я честно повторил то, что слышал, и, к своему удивлению, увидел, что сузившиеся зрачки дедушки расширились, бледнота с лица сошла, щечки порозовели, замедленный пульс участился…

Я сунул трубку к уху дедушки и услышал шепот:

— Мой дорогой… мой самый-самый сильный… ну, сделай же это скорее… я жду… ты можешь… ты сможешь… ты уже смог…

В этом месте их дыхания — то бишь дыхание дедушки и дыхание девушки — слились, наложились друг на друга.

— Правее!.. Левее!.. Глубже!.. Еще-оо!.. Ну, еще… еще-оо, — услышал я.

И в тот же момент понял, что неправильно набрал номер. Вместо «Скорой помощи» позвонил в службу «Секс по телефону»!..

Я хотел было проклясть себя за эту ошибку, да вдруг обомлел: дедушка мой стоял в неглиже посреди комнаты и приплясывал:

— Ах, дочка!.. Ох, дочка!.. Ну, ты даешь, дочка!..

Что и как она давала, теперь это уже не имело никакого значения: мой дедушка был сейчас здоров, как бык. Точнее, как бык-производитель. Я выхватил у быка трубку, чтобы поблагодарить за лечение.

— С вас полторы тысячи. Говорили три минуты, — услышал я очаровательный голос.

Честное слово, здоровье дедушки стоило дороже.

1992

Последствия

Девочка Надя, тринадцати лет, сидела на подоконнике у раскрытого окна и смотрелась в зеркало. Этаж был семнадцатый, сверху были видны людишки, автобусики и трамвайчики…

Вдруг Надя увидела на своем лице прыщик. Она отложила в сторону не доеденный ею банан и принялась давить… в самый решающий момент она вздрогнула, сделала неверное движение — и банан полетел вниз на мостовую.

Шмяк!

В ту же секунду на скользкую корку банана наступила перебегавшая улицу тетка. Она проехалась на банановой корке и распласталась у светофора.

Водитель автобуса рванул руль влево.

Из-за чего ехавшая рядом машина-фургон с надписью «Живая рыба» врезалась в столб. Но вода из фургона не вылилась, живая рыба вопреки ожиданиям на асфальт не вывалилась. Вместо всего этого из раскрывшихся от удара задних дверей на улицу выскочили пятеро бритых людей в