Читать книгу - "Геологи шутят... И не шутят - Борис Горобец"

Воцарилось долгое молчание. Постепенно лицо Рубана стало менять выражение. От пылавшего гневом оно становилось спокойным и даже умиротворенным. Наконец, Рубан спросил лично каждого еще раз, не будет ли он менять показания. Получив утвердительные ответы, вдруг сказал:

«— Спасибо, товарищи! Вы, может быть, своим поступком спасли человека. А на мой резкий тон прошу не обижаться. Только так действуя, я мог убедиться в вашей искренности и сделать соответствующий доклад своему руководству».

К сожалению, слова Рубана не оправдались. Во избежание пыток М. П. Русаков на первом же допросе признался, что он — «матерый американский шпион», и получил 25 лет ИТЛ. В 1954 г. он был реабилитирован, стал академиком Казахской ССР, умер в 1963 г.

Ученые пишут вождям…

(художественная экстраполяция)

(1) «Перед Сталиным лежало письмо двух известных ученых. В начале письма они сообщали о всяких достижениях в отечественной науке и технике, в середине письма отмечали факты отклонения некоторых членкоров и академиков от твердого курса партии и правительства. В самом конце письма предлагалось рассмотреть в соответствующих инстанциях деятельность возглавляемых этими учеными институтов, дабы на самом корню пресечь сии пороки. Сталин еще раз перечитал то место, где „отклонисты“ способствовали, хотя и косвенно, ослаблению геологической науки, а также преднамеренно тормозили темпы добычи руд, минералов всяких и даже нефти с газом… Он взял красный карандаш, подчеркнул жирно слова: „руда“, „нефть“, „газ“ и косо на полях написал: „А где Заварницкий?“ (Это — одна из ошибок Сталина. Правильно: Заварицкий Александр Николаевич (1884–1949), известный советский ученый, академик, который внес существенный вклад в петрографию изверженных пород. С 1946 по 1949 год — академик-секретарь Отделения геолого-географических наук АН СССР.)

„Странные люди эти ученые, — подумал Сталин. — Почему они пишут письма мне? Есть же Губкин и этот, как его?… Заварницкий. Это их прямое дело — искать руду и нефть…“

Сталин взял с полки твердую зеленую папку, открыл ее. „Ну вот, — продолжал он размышлять, — Тетяев, Крейтер, Григорьев, Сердюченко… Все они уже наказаны. Скоро руду эту искать некому будет. Нет! Пусть работают!“ — Он резко подчеркнул последний абзац письма и на полях размашисто написал: „Это не требует рассмотрения!“

Сталин разделся и лег. „Интересно, — подумал он, — когда я умру, кому ученые писать будут? Не Хрущу же…“

Сталин заснул, а потом, действительно, умер.»

(2) «„Дорогой Никита Сергеевич! Пишут Вам пострадавшие при культе личности ученые-академики… Благодаря Вам мы снова при деле. И под микроскопами своими видим новые минералы и органические соединения, из которых образуются руды и нефть, так нужные нашему государству…“

Заканчивалось письмо тем, что „отдельные ученые, тем не менее, отклоняются…, ослабляют…, тормозят…“

— Товарищ Хрущев! Ученые снова жалуются на ученых. Что делать?

— А где этот, как его, Заварницкий?

— Умер…

— Тогда пошлите их в жопу!»

(Из книги д. г-м. н. А. А. Кременецкого «На златом крыльце сидели» [Кременецкий. 2006. С. 76])

* * *

Бухта Нордвик и Якутск, 1934 г.

В районе Нордвика велись буровые работы на нефть, которая была нужна для судов Севморпути. Осенью-зимой 1934 г. возник острый конфликт между вновь прибывшим начальником зимовки Козловым и начальником бурильщиков В. А. Полуяновым. Когда вышел из строя компрессор, начальник обвинил Полуянова во вредительстве и сдал в НКВД. Через какое-то время из НКВД Полуянова и поддержавшего его рабочего Романова вернули на зимовку. Начальник потребовал, чтобы они дали подписку, что не будут больше заниматься вредительством. Полуянов и Романов такую подписку дать отказались. И снова попали в НКВД. Их привезли в Якутск. Но оттуда Полуянов был вновь откомандирован в распоряжение местного геологического управления для использования по специальности. Перед местными геологами встала трудная задача — как использовать специалиста, находящегося под следствием в НКВД. Выход был найден в том, что Полуянова отправили в Якутский архив изучать исторические документы об открытии полезных ископаемых в Якутии. Каково же было изумление всех, когда Всеволод Алексеевич обнаружил копию прошения якутского промышленника Николая Семеновича Белькова на имя Александра I, в котором говорилось: «В прошлом 1804 году по случаю проездов моих по берегу Ледовитого океана в Анобарской стороне найдены мною были соль каменная и такое же масло, названное врачебной управой черной нефтью».

Полуянов получил весьма значительную премию и вернулся в Москву. Но друзья ему посоветовали побыстрей и подальше уехать. Он отправился в Казгеолтрест, это, скорее всего, спасло его от террора 1937 года. Там руководил разведкой полиметаллических месторождений.

(Пересказ на основе очерка геолога А. В. Полуянова

[ГЖМ-10. С. 567])

Рокировка Берия: назначение

министров угольной промышленности

Вот, что рассказывается в статье Ю. Б. Харитона и Ю. Н. Смирнова о стиле руководства Л. П. Берия:

«Он был мастером неожиданных и нестандартных решений. Политбюро приняло решение разделить наркомат угольной промышленности, которым руководил В. В. Вахрушев, на два — для западных районов страны и восточных. Предполагалось, что возглавят их соответственно В. В. Вахрушев и Д. Г. Оника. Поручили разделение произвести Берия. Можно представить, сколько мороки вызвала бы подобная процедура при обычном бюрократическом подходе. Берия вызвал Вахрушева и Онику и предложил им разделиться полюбовно. А по истечении срока вызвал обоих и сначала спросил у Вахрушева, претендента на руководство западными районами отрасли, нет ли претензий. Тот ответил, что претензий нет, и все поделили правильно. Тогда Берия обратился к Онике: „Как вы?“ Оника заупрямился: „У меня есть претензии. Все лучшие кадры Вахрушев себе забрал. И все лучшие санатории и дома отдыха тоже“. Видя такое дело, Берия рассудил: „Раз Вахрушев считает, что все разделено правильно, а Оника возражает, то сделаем так: Вахрушев будет наркомом восточных районов, а Оника — западных“. И совещание на том закончил».

(Из книги [Юлий Борисович Харитон, 2005. С. 115])

Сталин подсказал

«Где-то в конце 40-х или начале 50-х годов, в период работы в Институте геологии АН Азербайджана, мне довелось быть участником любопытного эпизода. <…> В один прекрасный день меня вызывает к телефону А. В. Якубов, тогдашний академик-секретарь нашей Академии, и говорит, что мне необходимо немедленно выехать в район Афурджи, находящийся недалеко от г. Кубы в северо-восточном Азербайджане, и подготовить место для заложения там глубокой разведочной скважины на нефть. Никакого объяснения причин такого внезапного решения и такой срочности не дается: „Потом узнаешь“. В окрестностях селения Афурджа давно был известен выход легкой нефти из среднеюрских отложений, единственный не только в Азербайджане, но и на всем Большом Кавказе. <…> Я был привлечен, поскольку мне пришлось заниматься этим районом возможной нефтеносности мезозоя <…>. Но ни я, ни Н. Б. Вассоевич и В. А. Гроссгейм, которые со мной вместе занимались этой проблемой, никогда не предлагали начинать ее с бурения в Афурдже. <…> Как бы то ни было, приказ есть приказ. <…> В Афурдже я обнаруживаю свежесколоченный поселок из нескольких финских домиков и бурящиеся скважины мелкого структурного бурения. <…> На следующий день приезжает большой начальник, секретарь ЦК по нефти А. А. Ализаде, и сообщает, что завтра нам следует ожидать приезда министра нефтяной промышленности СССР Н. К. Байбакова. <…> Оказывается, как-то ночью Сталин позвонил Багирову, тогдашнему первому секретарю ЦК компартии Азербайджана, всемогущему правителю республики, и стал упрекать его за снижение добычи нефти. Оправдываясь, Багиров сказал, что причина этого в истощении ее запасов вследствие длительной эксплуатации скважин, а геологи не открывают новых месторождений. Тогда Сталин спросил: „А ты помнишь, у тебя в Кубинском уезде был выход нефти, разве этот район не разведан?“ Понятно, что Багиров тут же заверил вождя, что немедленно займется этим вопросом, и на следующий день дал соответствующую команду. Дело в том, что Багиров начинал свою карьеру в качестве начальника в Кубе (где, кстати, вынудил выйти за себя замуж дочку местного священника под угрозой расстрела всей ее семьи). И, очевидно, тогда рассказал Сталину о выходе нефти в своем уезде. Этот эпизод доказывает, насколько хорошей памятью обладал Сталин и, сколь мгновенно исполнялось любое его пожелание или даже просто намек. А судьба Багирова была печальна. Его как сподвижника Лаврентия Берии расстреляли вскоре после „ликвидации“ самого Берии».