Читать книгу - "Чудесный переплет. Часть 1 - Оксана Малиновская"

Проводив меня до дверей домика и проследив, чтобы я благополучно вошла в свою комнату, друзья медленно побрели к беседке неподалёку и уселись на лавочку за длинный деревянный стол.

— Вань, что–то мне всё это не нравится, — Матвей машинально наматывал на палец край рукава футболки, задумчиво глядя на дверь нашего домика. — Такая реакция… Я всё понимаю, стресс действительно адский, не каждому приходится пережить ТАКОЕ… тут и мужик не выдержит, а она всё же женщина, сильная правда, но всё же всего лишь слабая женщина… Однако…

— М-да… — Иван напряжённо о чём–то размышлял, покусывая ноготь. — Знаешь, что–то тут не чисто. Когда она на мать Машеньки набросилась, я подумал, окажись у неё в тот момент под руками ружьё — она бы её грохнула не задумываясь, точно пристрелила бы… Столько ярости, ненависти и столько… боли… Вот ты бы пристрелил?

— Я?! Ты что, дурак, что ли? В лобешник, может, и впаял бы, но убивать… нет, разумеется, нет… хотя они и уроды: разве можно маленького ребёнка без присмотра у воды оставлять?

— А она бы пристрелила… Знаешь, я думаю, что это не простой стресс, — он задумчиво посмотрел на друга. — Беда у неё какая–то.

Иван наконец–то отгрыз мешавшийся кусочек ногтя и принялся за второй.

— Хорош грызть, — проворчал Матвей и шлёпнул Ивана по руке. — Сказал же, что перцем мазать начну, как маленькому.

— Отстань, — раздражённо отмахнулся от него Иван и снова сосредоточился на ногте. — Ты же знаешь, когда я нервничаю — всегда грызу ногти, а сейчас я нервничаю… жалко её… Слушай, нужно её отвлечь. Давай что–то придумаем, развеселим Алёнку как–нибудь, она в таком состоянии, что как бы не сотворила с собой чего–нибудь плохого.

— Ты прав, как всегда, — Матвей несколько оживился и начал перебирать варианты: — А что можно организовать в этой глуши? Хм… можно устроить пикник с шашлыками… хм… что–то больше ничего в голову и не идёт… что ещё… можно поехать в Астрахань, там уж точно найдём, где развлечься. Как ты думаешь, что она любит?

— Хм… Кино и театр точно отпадают — не тот случай… может, ночной клуб какой–нибудь… — с сомнением в голосе предположил Иван.

— Со стриптизом, — встрял Матвей, и его глаза оживлённо заблестели.

— Мот, остынь, мы же не тебя развлекать планируем, а Алёну, — раздражённо отрезал Иван, бросая на друга уничтожающий взгляд.

— Так я и говорю: в ночной клуб с мужским стриптизом, — Матвей невинно захлопал длинными ресницами.

— Ты сам–то понял, что сказал? Ты хочешь смотреть мужской стриптиз? — Иван удивлённо поднял брови.

Матвей понял свою оплошность и спешно попытался реабилитироваться:

— Э–э–э-э… да ты что, не знаешь меня, что ли? Это я так… ради Алёны же… ради неё могу и посмотреть, не растаю.

— Не говори ерунды. Обычный ночной диско–клуб с попсой, возможно, с концертом перед дискотекой. Нужно поспрашивать местных, что тут у них хорошего есть.

— О» кей, только предлагаю для начала поинтересоваться, чего дама желает, может, она вообще никуда не захочет идти… спать ляжет… Подожди, сейчас схожу выясню, а заодно и проверю, жива она там ещё или как.

Я вошла в комнату, точнее, усилием воли вволочила себя внутрь и обмякла на кровати, с трудом осознавая, кто я и где нахожусь. Беспорядочные, путающиеся в голове безрадостные мысли перемешались с яркими отрицательными эмоциями, образовав мощный клубок негативной энергии, направленной внутрь меня. Я тщетно предпринимала слабые попытки вытолкнуть этот тяжёлый, давящий и невероятно болезненный клубок из головы — мне не хватало внутренних сил и… положительной энергии. Душа болела, и мне казалось, что она наслаждалась этой болью, подобно маньяку, медленно и аккуратно превращавшему тело беззащитной жертвы в кровавое месиво острым скальпелем и предпринимавшему единственное усилие — сохранять в этом измученном теле жизнь как можно дольше. А жертва, потеряв последнюю надежду на спасение, жаждала лишь одного — умереть быстро и безболезненно.

Эмоции. Мысли. Переживания. Снова мысли, мысли и мысли, рой мыслей, отрывочных, спотыкающихся, жалящих и жгущих, разрывающих сердце, безостановочных и беспощадных…

«Господи, ну зачем я живу? Скажи — зачем? Зачем мне всё это?! — слёзы безысходности душили меня, сжатые в кулаки пальцы острыми ногтями до боли врезались в беззащитную плоть ладоней. — Скажи, ну кто это придумал? За–чем я жи–ву? Зачем я вообще появилась на этот свет?»

Боже, как же я себя ненавижу… я всё ненавижу и всех… хочется не просто плакать — хочется выть, как собака, выть бесконечно, раздирая горло до крови… да, хочется причинить себе невыносимую физическую боль, способную хоть чуточку заглушить боль души…