Читать книгу - "Флоузы, или Кровь предков - Том Шарп"

— Какой я тебе папочка, — возражал он. — Не понимаю, о чем вы это тут говорите.

Локхарт отправился в кабинет деда и открыл там сейф, спрятанный за полкой с книгами. Вернулся он с сумкой из моющейся замши. Он показал Таглиони, чтобы тот подошел к столу, а затем вывалил перед ним содержимое сумки. Тысяча золотых соверенов раскатилась по добела выскобленному дереву. Таглиони с изумлением уставился на них.

— Что это за деньги? — спросил он. Он взял со стола одну из монет и попробовал ее на зуб. — Золото. Чистое золото.

— Это все твое, папочка, — сказал Локхарт.

Таглиони в первый раз проглотил слово «папочка».

— Мое? Вы расплачиваетесь со мной золотом за то, что я сделал чучело?

Локхарт отрицательно покачал головой:

— Нет, папочка, кое за что другое.

— За что? — с подозрением в голосе спросил таксидермист.

— За то, что ты станешь моим отцом, — ответил Локхарт. Глаза Таглиони завращались почти так же, как глаза тигра в кукле старика.

— Твоим отцом? — поперхнулся он. — Ты хочешь, чтобы я был твоим отцом? Зачем мне быть твоим отцом? У тебя что, своего нет?

— Я незаконнорожденный, — сказал Локхарт, но Таглиони уже и сам это понял.

— Ну и что? У незаконнорожденных тоже всегда есть отец. Или твоя мать была девой Марией?

— Оставь мою мать в покое, — сказал Локхарт. Додд тем временем сунул в жарко пылавший огонь кочергу. Когда она раскалилась добела, Таглиони решился. Локхарт почти не оставил ему выбора.

— Хорошо, я согласен. Я скажу этому Балстроду, что я твой отец. Я не против. А ты даешь мне эти деньги. Я согласен. На все, что ты скажешь.

Локхарт наговорил ему немало. В том числе и о тюрьме, которая ждет таксидермиста, сделавшего из старика чучело. А перед этим, скорее всего, убившего этого старика, чтобы украсть тысячу золотых соверенов из его сейфа.

— Я никогда не убивал, — стал лихорадочно оправдываться Таглиони, — ты это знаешь. Когда я сюда приехал, он был уже мертв.

— Докажи, — сказал Локхарт. — Где его внутренности, по которым полиция и судебные эксперты смогут определить, когда он умер?

— В парнике для огурцов, — машинально произнес Додд. Это обстоятельство постоянно угнетало его.

— Неважно, — сказал Локхарт, — я просто хочу подчеркнуть: ты никогда не сможешь доказать, что не убивал моего деда. А мотив убийства — вот эти деньги. А кроме того, в этой стране не любят иностранцев. Присяжные будут настроены против тебя.

Таглиони согласился, что это вполне возможно. По крайней мере, повсюду, где ему довелось побывать в этой стране, он чувствовал неприязнь к себе.

— Хорошо, хорошо. Я скажу все, что ты хочешь, чтобы я сказал. А потом я смогу уехать со всеми этими деньгами? Так?

— Так, — подтвердил Локхарт, — даю тебе слово джентльмена.

Вечером того же дня Додд отправился в Блэк-Покрингтон и, забрав вначале припрятанную на известковом заводике машину мисс Дейнтри, поехал в Гексам предупредить мистера Балстрода, что его и доктора Мэгрю просят на следующий день прибыть во Флоуз-Холл и удостоверить под присягой заявление отца Локхарта о том, что именно он стал в свое время причиной беременности мисс Флоуз. После этого Додд отогнал машину в Дайвит-Холл.

Локхарт и Таглиони сидели вдвоем на кухне, итальянец запоминал то, что ему придется потом говорить. Наверху миссис Флоуз готовилась к борьбе. Она твердо решила: ничто, даже возможность получить сказочное богатство, не заставит ее лежать в этой комнате, дожидаясь такого же конца, какой постиг ее мужа. Будь что будет, но она должна освободиться от этой привязи и скрыться из имения. И пусть за ней гонятся все своры старого Флоуза, от своего плана она не откажется: побег должен состояться. Поскольку рот у нее был заткнут кляпом и выражать свои чувства вслух она все равно не могла, миссис Флоуз целиком сосредоточилась на тех веревках, что привязывали ее к железной основе кровати. Ей удалось дотянуться руками до нижней части кровати, и она шарила там с упорством и настойчивостью, отражавшими всю меру испытаемого ею страха.

А в Гексаме в это время мистер Балстрод упорно уговаривал доктора Мэгрю поехать с ним вместе наутро во Флоуз-Холл. Доктор же упрямо не соглашался. Его последняя поездка в это имение произвела на него незабываемое впечатление.

— Балстрод, — говорил он, — мне нелегко нарушить профессиональную клятву и рассказать тебе о том, о чем говорил человек, который долгие годы был моим другом и который, возможно, лежит сейчас на смертном одре. Но я должен тебе сказать: старина Эдвин крайне плохо отзывался о тебе, когда я был у него в последний раз.

— Ну и что? — возражал Балстрод. — Не сомневаюсь, что он говорил все это в бреду. И вообще не стоит обращать внимание на слова выжившего из ума старика.

— Это верно, — соглашался доктор, — но в его высказываниях была такая четкость мысли, которая не позволяет мне считать его выжившим из ума.

— Например? — спросил Балстрод. Но доктор Мэгрю не был готов воспроизвести слова, сказанные старым Флоузом.

— Я не хочу повторять оскорбления, — ответил он, — но я поеду во Флоуз-Холл только в двух случаях: если Эдвин готов извиниться перед тобой, или если он уже умер.

Балстрод же смотрел на дело скорее с философской и практически-финансовой точек зрения.

— Тебе виднее, — сказал он, — ты его личный врач. Что же касается меня, я не намерен отказываться от тех гонораров, что он платит мне как своему адвокату. Имение большое, передача его по наследству потребует немалых хлопот. Кроме того, завещание сформулировано достаточно двусмысленно и открывает возможность оспорить его в суде. Если Локхарт действительно нашел своего отца, я очень сомневаюсь, что миссис Флоуз не оспорит этого через суд, а доход от столь затяжного дела может оказаться весьма приличным. Было бы глупо после стольких лет дружеских отношений с Эдвином бросить его на произвол судьбы в тот момент, когда он во мне нуждается.

— Ну, будь по-твоему, — уступил в конце концов доктор Мэгрю. — Я поеду с тобой. Но я предупреждаю: во Флоуз-Холле творятся странные дела и мне они очень не нравятся.