Читать книгу - "Дневник незначительного лица - Георг Гроссмит"

Я крепко обнял ее за талию, и мы сдуру пустились в дикий пляс, и тут-то вошла Сара

1 МАЯ.

Кэрри сказала:

— Хорошо бы послать это приглашение моей маме, пусть она порадуется.

Я дал согласие, — послать, но не ранее, чем я напишу ответ. На службе я сказал мистеру Джокеру, с чувством гордости, что мы получили приглашение к Лорду-мэру; и, к моему удивлению, он ответил, что сам дал мое имя секретарю Лорда-мэра. Хоть это в моих глазах несколько обесценивало приглашение, я его поблагодарил; и далее он объяснил, каким должен быть мой ответ.

По мне такой ответ уж слишком прост; но конечно, мистеру Джокеру виднее.

2 МАЯ.

Послал свой фрак и невыразимые к портняжке за углом, дабы отутюжил. Запиской попросил Тамма в понедельник не заходить, ибо мы приглашены к Лорду-мэру. Подобную же записку послал и Туттерсу.

3 МАЯ.

Кэрри отправилась в Саттон, к миссис Джеймс, посоветоваться о туалете на понедельник. Случайно упомянул Чирею, старшему чиновнику, о нашем приглашении, и он сказал:

— А-а, меня позвали, да едва ли я пойду.

То, что такой невежа, как Чирей, тоже приглашен, еще более в моих глазах обесценивало приглашение. Вечером, пока меня не было дома, портняжка принес мой фрак и брюки, но поскольку у Сары не оказалось ни шиллинга, чтоб заплатить за глажку, он все унес обратно.

4 МАЯ.

Теща возвратила приглашение, которое ей посылали, чтоб она на него порадовалась, извиняясь за то, что опрокинула на него стакан портвейна. От злости я не мог проронить ни единого слова.

5 МАЯ.

Купил пару бледно-лиловых замшевых перчаток для понедельника и два белых галстука, на случай, если один будет поврежден при завязывании.

6 МАЯ.

Воскресенье. Прескучная проповедь, во время которой, с прискорбием сознаюсь, я дважды вспоминал о завтрашнем приеме у Лорда-мэра.

7 МАЯ.

Великий день, чудесный праздник — прием у Лорда-мэра! В доме все вверх дном. Мне пришлось одеваться до половины седьмого, ибо далее вся комната требовалась Кэрри. Миссис Джеймс явилась из Саттона ей помогать; и мне показалось, что, может быть, несправедливо с ее стороны требовать еще и безраздельного внимания Сары, нашей служанки. Сара без конца выскакивала из дому — принести то, принести се «для миссис», и не единожды я, при всем параде, принужден был отворять дверь черного хода.

Мальчишка от зеленщика, не разглядев меня, сунул мне в руки два кочана капусты и полдюжины угольных брикетов

В последний раз это был мальчишка от зеленщика, который, не разглядев меня, ибо Сара не зажгла газа, сунул мне в руки два вилка капусты и полдюжины угольных брикетов. Я с презреньем швырнул все это оземь и даже так забылся, что надрал мальчишке уши. Он убежал, хныча и вопя, что он де меня к суду притянет, — только этого мне не хватало! В кромешной тьме я ступил на вилок капусты и в итоге растянулся на плитках пола. С минуту я был как громом поражен, однако, овладев собой, ползком добрался до гостиной и там, глянув в каминное зеркало, обнаружил, что подбородок у меня в крови, сорочка в угольных разводах, а левая штанина разодрана на колене.

Однако миссис Джеймс принесла мне сверху свежую сорочку, и я в гостиной же переоделся. Подбородок я заклеил пластырем, а Сара преискусно залатала продранную штанину. В девять часов Кэрри вплыла в гостиную, как королева. Никогда еще не видел я ее такой прекрасной, ни такой изысканной. Платье на ней было атласное, небесно-голубое, — мой любимый цвет — а на плечах, для полноты картины, кружева, взятые взаймы у миссис Джеймс. Мне показалось, что платье, возможно, чуть длинновато сзади и решительно коротко спереди, но миссис Джеймс мне объяснила, что сейчас так носят. Миссис Джеймс была очень мила и одолжила Кэрри еще и веер из слоновой кости в красных перьях, которому, она сказала, нет цены, ибо перья принадлежали кахусскому орлу, ныне уже вымершей птице. Я заикнулся было, что мне больше нравится тот беленький веерок, который Кэрри купила на базаре за три шиллинга шесть пенсов, но дамы дружно на меня напустились.

В резиденцию Лорда-мэра явились мы слишком рано, что, впрочем, вышло к лучшему, ибо я имел случай побеседовать с его сиятельством, который великодушно уделил мне несколько минут; правда, должен признаться, я не без огорченья обнаружил, что ему неизвестно даже самое имя мистера Джокера, нашего начальника.

Мне прямо-таки казалось, что мы приглашены к Лорду-мэру кем-то, кто даже и самого Лорда-мэра не знает. Гости валили толпами, и никогда мне не забыть этого великолепного зрелища. Нет! Тут бессильно мое скромное перо! Я слегка досадовал на Кэрри, которая все время повторяла:

— Какая жалость, что мы тут никого не знаем, правда?

При одной оказии она повела себя уж совсем нелепо. Я увидел господина, весьма похожего на Франчинга, из Пекэма, и было направился к нему, но она вцепилась в фалду моего фрака и простонала: «Не оставляй меня», да так громко, что господин в придворном наряде, с цепью поперек груди, а с ним две дамы, даже прыснули. А какая толпа собралась вокруг накрытого стола, и — бог ты мой! Какой был ужин, шампанского — пей не хочу.

Кэрри подкреплялась от души, чему я был очень рад; ибо иной раз мне кажется, что ей бы не мешало быть покрепче. Не было, пожалуй, ни единого блюда, какого бы она не отведала. Я пил с такой охотой, что есть мне не хотелось вовсе. Кто-то стукнул меня по плечу, я обернулся и, к своему изумлению, увидел нашего торговца скобяным товаром — Фармерсона. Он сказал, притом самым фамильярным тоном:

— Небось получше, чем на Брикфилд Террас, э?

Я только смерил его взглядом и сдержанно заметил:

— Вот уж не ожидал вас здесь увидеть.

Он разразился самым вульгарным смехом и выкрикнул:

— Хорошенькое дело — если вы тут, так я чем хуже?

На это я ему ответил:

— О, разумеется.

Сожалею, что не придумал более острого ответа. Он предложил:

— Может, я чем угощу вашу прекрасную половину, а?

Кэрри сказала:

— Нет, благодарю вас, — чем меня порадовала. Я сказал с упреком:

— Однако вы так и не прислали мне сегодня для ванны белой краски, которую я спрашивал.

Фармерсон ответил:

— Вы уж извиняйте, мистер Путер, но давайте мы не будем говорить на вечеринке про дела.

Пока я думал, как бы мне поставить его на место, один шериф, в полном дворцовом наряде, хлопнул Фармерсона по спине, заговорил с ним как с близким другом и пригласил к себе обедать. Я был изумлен. Пять минут целых простояли они так, громко хохоча и тыкая друг друга под ребра. Один уверял другого, что тот ни на день не постарел. Потом они стали обниматься и чокаться шампанским.