Читать книгу - "Медики шутят, пока молчит сирена - Борис Горобец"

Пересказ по кн.:

[Любартович. 2005. С. 234]

«Вот человеку плохо, и он падает на улице…»

«А все окружающие стремятся в первую очередь его поставить. Поднимают, тащат его, а ему-то как раз очень хорошо полежать, он поэтому так быстро и упал. Ведь если бы он дома успел сказать, что ему плохо, то его обязательно бы уложили, а вот если не успел сказать и упал, то почему-то все будут ставить или, в крайнем случае, сажать. Наверное, потому, что лежащий ни с того, ни с сего человек нас пугает, тревожит».

Найдин. С. 226

Четвертинка (отрывок)

В. Л. Найдин описывает трагическое ДТП. Причем писатель умеет привнести в драматическое повествование долю снисходительно печальной иронии с явно поучительным медицинским элементом.

Он описывает ситуацию, когда трамвай отрезал человеку ногу. Тот теряет сознание. Сгрудившаяся толпа шумит, дает бестолковые советы. Кровопотеря достигает уже приличной лужи, и дело кончилось бы скорее всего плохо, если бы в толпе не оказался случайно врач по фамилии Конкин.

«Конкин молча вошел в круг, буркнул под нос: „Я — врач!“ и начал действовать. Сначала быстро перетянул ногу поясным ремешком, чтобы кровь остановить, а то уже порядочная лужа образовалась на асфальте. Но в это время гражданин начал „входить в штопор“ (есть такое выражение у хирургов) от болевого шока. Стал белый, как бумага, пульс тоньше нитки, зрачки расширились — черные провалы. Все вместе взятое — страшный предвестник: смерть замахнулась косой, вот-вот ударит!

„Товарищи, у кого есть водка? — громко спросил Конкин, и потише добавил: — случайно, конечно“.<…> Низенький мужчина в мятом пиджачке и кепочке привычно выхватил из бокового кармана четвертинку „Московской“, заткнутую бумажкой, и протянул Конкину.

Конкин взял бутылку и, придерживая подбородок потерпевшего, начал медленно вливать ему между губ водку. <…> Вот больной глотнул раз, другой и после паузы — третий. „Пошла“, — одобрительно сказали за спиной. Лицо человека начало прямо на глазах розоветь, зрачки ожили, сузились, он провел языком по верхней губе и что-то сказал. Пульс под рукой Конкина забился сильнее — значит, немного поднялось давление, появилось время пожить, побороться. Алкоголь на голодный желудок лучше всякого наркоза действует и выводит из болевого шока. Тут и „Скорая“ загудела. <…> Конкин отдал четвертинку ее владельцу, и тот сразу допил…»

Найдин. 2005. С. 134

А бывает и по-другому…

Комментарий специалиста

«Сегодняшний врач, не имеющий сертификата АиР (анестезия и реанимация) не имеет права оказывать реанимационные мероприятия. Не верите? Но в нашей стране врачи сидят реальные сроки за то, что поспешили на помощь человеку, упавшему на улице. Так случилось, что не смогли врачи (не находящиеся на рабочем месте и не имеющие этого самого сертификата) вытащить без оборудования и лекарств инфаркт. Умер человек. И чем же дело закончилось? Родственники, убитые горем, накатали жалобу на тех врачей в прокуратуру. Вызвали наших врачей на допрос и поставили их там в интересную позу…»

«МК», 21.04.11. С. З. Блогер Татьяна

Суть одного трагического рассказа

В. Л. Найдин описывает, как в отделении реанимации у них лежал один нестарый еще очень секретный академик. С тяжелым инсультом, без сознания и практически без надежд, биотоки мозга отсутствовали. К нему приходила дочь, доктор наук, ближайшие сослуживцы, ученики. <…> Дочь как-то спросила врача-реаниматолога, которая вела больного:

— Долго он так будет мучиться?

Та была человеком прямым и откровенным:

— Пока аппаратуру не отключим.

Вот так он и существовал в отделении.

Дежурные сестры привыкли к этому живому трупу, — поворачивали, протирали, меняли трубки, делали уколы, ставили капельницы. А он все так же лежал тихо и неподвижно, даже не стонал и не хрипел и почти не худел. С таким крупным органом (и вдоль и поперек), что сестры удивленно и одобрительно крутили головами, обихаживая этот незаурядный агрегат. Они даже приглашали подружек с других постов прийти и посмотреть такое, что вряд ли еще увидишь в жизни.

Один молодой и разбитной доктор очень веселился по этому поводу и предлагал показывать этот предмет за деньги. Он так шутил. Но суровая женщина-врач сказала ему, чтобы он свой отрастил и тогда уже его показывал. «За три копейки» — заключила она свой диагноз.

Больной лежал тихо, мозг его никаких дней не отсчитывал. Надо было прекращать это безобразие. Но как? Мы не в Америке. Своего доктора-смерть Джека Кеворкяна у нас не было. И, главное, тело у академика было такое свежее, розовое, бедра сильные <…> хоть сейчас на ВДНХ! Что же, всю красоту эту убивать? Вот ведь как природа задала задачу, казалось, неразрешимую. Ну, а та суровая женщина-реаниматолог эту задачу щелкнула, как орех. На очередном дежурстве, ночью, часа в три или четыре (тяжелое время!), взяла да и выключила дыхательный аппарат. Сказала: «Хватит над человеком издеваться!» И пошла в ординаторскую спать.

Сокращ. пересказ

по рассказу «Прямая линия»

в кн.: [Найдин. 2008. С. 240]

Н. М. Амосов (1913–1988)[63]

«Бога нет, смерть придет, но до этого нужно чем-то заниматься, поскольку дата неизвестна».

Амосов. 1990. С. 83

* * *

«Должен сказать, что нет лучше людей при заграничных поездках, чем хирурги. Я езживал на конгрессы с физиологами, кибернетиками, биофизиками, фтизиатрами — нет, не тот народ. У хирургов никогда не возникало мелких скандальчиков и обид, всегда ровные и терпимые. И магазинные ходоки-проныры встречаются редко. Хирурги не боятся нарушать правила: не ходить по одному. Не пить, рано спать ложиться. Насчет вредных разговоров с аборигенами они безопасны: в те давние времена никто из нас не умел говорить на чужих языках. Ну, а друг с другом о политике — пожалуйста. Тоже и подброшенную крамолу не торопились тащить руководителям, читали по очереди».

Там же. С. 67

Из записок хирурга Ю. 3. Крелина

«Самое великолепное, что дураки удивительно разнообразны. Никогда не знаешь, что они выкинут».

Крелин. 1977. С. 235

* * *

«Начали операцию. Сколько жира! Панкреатит <воспаление поджелудочной железы>, холецистит <воспаление желчного пузыря> — они без жира не бывают. Во время войны их ведь почти не было. Одно из благ войны. Конечно, во время войны таких животов не было».

Там же. С. 210

* * *

Больной жалуется: «Тут форточку открывали. От этого тоже может быть воспаление легких».