Читать книгу - "Салют, Варварята! - Галина Исакова"

Услышав про Голландию, дядьки снова оживились, я, впрочем, тоже — вспомнила о своей журналистской профессии и решила вести наблюдение за работой таможни. Вживую. Ну и пусть на примере моего чемодана.

Проваландались с чемоданами-допросами. Их трое — говорящих на английском с диким немецким акцентом, я — одна, русская, с борта франкоговорящего самолета, в немецкоговорящей стране, бекаю-мекаю на английском с диким рязанским акцентом.

В тот момент мне было не так чтобы сильно весело — дело как раз дошло до вопросов об адвокате, но по следам ситуации можно написать веселый рассказик о своем идиотизме.

Мужики-таможенники, кстати, еле от меня потом отделались: предлагала им разделить со мной радость покупки и перевозки через полмира собачьего матраса, новых поводков и поилок. Товаров, не менее важных в жизни, чем водка и кокс.

Да, с языком я на «вы». Финского приятеля, к которому я все-таки съездила в тот раз на Рождество, первое время упорно называла: «The Tommi», из закоулков памяти вытащив знание о том, что в английском языке надо все время вставлять артикли. Не важно куда. Чем чаще, тем лучше.

А как я в Стокгольме не могла вспомнить, как будет «кофе» по-английски, рассказывала? Да рассказывала точно! Но еще раз расскажу, любимая история.

После очередной экскурсии по местам боевой славы Карлсона, который, как известно, мотылялся по крышам Стокгольма, мы с подругой решили заскочить в кафе и выпить кофе с «пироженкой». В кафе было тихо и безлюдно, за стойкой стояла приветливая китаянка (кореянка, японка). Она улыбнулась нам и произнесла что-то, отдаленно напоминающее «бурбурбур-мур-мурмур». То есть на классическом английском в легком шведском флере.

Поняв, что ей надо что-то немедленно ответить, причем тоже на английском, я впала в состояние, которое психиатры называют «ступор». То есть стояла и, глядя на китаянку (кореянку), неприлично пучила глаза и беззвучно разевала рот. Как по-английски будут «кофе» и «пирожное» я забыла напрочь. Барьер языковой случился, тудыть его в качель!

Китаянка ждала и вежливо улыбалась.

Я молчала.

Пауза затягивалась.

Китаянка рискнула еще раз: «Бурбрумур?»

Я собралась, вдохнула, выдохнула и выдала: «Ху из он дьюти ту дэй?» («Кто сегодня дежурный?»), так наша школьная учительница приветствовала класс все 6 лет.

Подруга засмеялась и выбежала из кафе. Китаянка непонимающе улыбалась и хлопала ресницами. Потом сказала — больше сама себе: «Ок, coffee».

Я вышла с чашками на терраску и, вытирая трудовой лингвистический пот, села рядом с подругой пить кофе. Пироженое она потом нам отдельно купила.

В общем, с иностранными языками у меня все хорошо!

Но мой звездный час случился, когда я улетала из Вены и везла с собой маленькую собачку породы бассенджи. Живую. Из Европы в Екатеринбург. Ну, мамка-нянька-самолетная.

В аэропортном «накопителе», еще в Вене, решила порисоваться перед согражданами, уже накопившимся для перелета в Россию, и живенько (хотя и не отходя от дежурных двух-трех фраз) «болтала» на английском с провожавшим нас с бассенджи австрийцем Чарли — мужем русской девушки Татьяны, знакомой по форуму. Чарли — сотрудник «Австрийских Авиалиний», поэтому дошел с нами до «накопителя» и проследил, чтобы мы с собачкой погрузились в самолет. Я усиленно изображала перед зрителями европейскую дамочку: раскованную, веселую и с собачкой. Громко говорила: «Окей!» и хохотала, хотя хохотать, улетая из Австрии в январский Урал, особо не над чем.

В полете, заботясь о собачке, громко общалась с австрийскими стюардессами. То воды дайте («вассер»), то плед («бланкет»), то салфетки (уже и не помню, как они будут на англо-немецком).

В аэропорту Екатеринбурга мой чемодан (ну конечно же, как же иначе!) где-то потерялся. А заодно еще у одной девушки. И вот стоим мы с ней у транспортера, смотрим на пустую ленту и грустим. Пять минут стоим, десять… Спрашиваю у нее: «Вы не знаете, может, заявить куда-то надо о пропаже чемоданов?»

А девушка вздрогнула, уставилась на меня, как на Огнедышащего Дракона: «Ой, а Вы что, по-русски говорите?!»

Вот это был мой звездный, звездульский час! Вот это был мой триумф! Если бы это слышала моя преподавательница английского на курсах, она бы тихо заплакала в уголке и с чувством выполненного долга ушла бы на пенсию выращивать кабачки.

Скромно улыбнулась (как все звезды) своей попутчице: «Да. Я говорю по-русски…»

Плёхо, не софсем верный, но гаварю. Иногда и не остановишь.

День города

На День города мы с Варварой традиционно не ходим. Не с кем. Да и незачем. Салютов за год мы навидались под завязку, концерт баянистов нас не интересует, выставка цветов будет на даче, а выпить пива можно и дома. Целее будешь.

Праздник отметили помывкой Варвары, массажем и чесанием, новой «Пелагией», а вот теперь — целой горой горячих душистых лепешек, с хрустящей корочкой и поджаренным бочком. Завтра мы молодой картошечки отварим да вприкуску с зеленым луком и крепким малосольным огурчиком тут же ее и употребим — пока не остыла.

А пока, гости дорогие, угощайтесь, пожалуйста, лепешками — пышными, пусть немножко кособокими и кое-где с подгорелым краешком, но все равно вкусными и масляными. Вот еще холодная сметанка к ним…

Варвара помогала изо всех сил. Руководила — куда маслица подлить (жарили на двух сковородах), где муки поменьше, чтоб не подгорали; хвалила — чтобы не покинуло меня вдохновение во время жарки. Мы подпевали приемнику, я раскатывала сочни и притопывала ногой, а Варвара — хвостом.

Вон она сидит, облизывается после угощения, Нос в сметане.

За окном бахает салют. Городу 284 года.

Нам с Варварой 39 на двоих.

Наука психология

Кто спрашивал, как я лепешки жарю?

Очень просто. Купила в магазине тесто, посыпала мукой стол, раскатала сочни в неровные кругляши и пожарила на растительном масле.

Пока жарила — таскала из тарелки готовые, с пылу с жару, обжигаясь и дуя на пальцы. «Таскать» — оно вкуснее.

В последнее время проверяю на себе, точнее собой, психологический тезис: «Люди очень любят давать советы». И если к ним подкатиться именно с таким посылом: «дайте, пожалуйста, совет» («помогите разобраться, сама я в первый раз…»), они тебе все расскажут, покажут и по-доброму поговорят. Вот с продавщицами иногда, под настроение, так общаюсь.

Сегодня, например.

Продается тесто. Я покупаю его так редко, что с предыдущего раза успеваю забыть, какое оно должно быть для лепешек и надо ли с ним что-нибудь делать. Помню, что в детстве мама всегда четко говорила, какое покупать: простое, сдобное или пельменное. И еще надо было обязательно спрашивать: «Тесто готовое?»

И ответ, как священную формулу, передавать маме. Мама понимала эту абракадабру. Я — нет.